…Я устала. Поздно. Болит голова. Четырехлетняя дочь мурлычет во сне. Стас выключает душ и направляется в спальню. Спать мой муж явно пока не настроен, но я могу точно предугадать следующие полчаса: он раздетый ляжет в постель, подождет меня и станет шарить руками по моему телу под одеялом. Он "приглашает" заняться любовью. Мне, в общем, приятно. Но я хочу спать. Тогда Стас легонько ласкает мне груди, и дальше возможны два варианта: или я упрошу его сегодня меня не трогать, или он все-таки сделает свое "дело". В первом случае он отвернется к стене, но пытаясь выглядеть все понимающим, не станет меня упрекать. Во втором - я в свою очередь понимая его, сама быстренько перейду к "делу". Главное здесь – что бы все побыстрее закончилось… Так у нас происходит со времени появления Анечки, то есть уже четыре года и почти что девять часов: сегодня мы праздновали день рождения дочери. Я устала. Поздно. Болит голова… Поэтому – только первый вариант: спать. Стас выходит из душа, но направляется он не к спальне, а прямо ко мне. Говорит "Пойдем" и ведет в конец коридора, к шведской стенке. Я собираюсь спросить что ему там понадобилось, когда он опускает руку в халат и неожиданно защелкивает на моем запястье наручник, поднимает мне руки кверху и пропустив цепочку через перекладину, пристегивает другую руку. Я поражена настолько, что даже ничего не пытаюсь сказать! А Стас какой-то черной эластичной лентой, появившейся из второго кармана, начинает завязывать мне рот. То ли я испугалась, то ли была возмущена, но наконец очнулась от ступора и начала вырываться. Впрочем, муж мне рот все-таки завязал, и с каким-то блеском в глазах, который я бы назвала предвкушением, проговорил: "Не дергайся сильно - наручники болезненны и могут оставить следы. Я их скоро сниму, они хороши лишь для скорости.. мм.. обездвиживания. А это, - он указал на повязку, - чтобы не разбудить Анечку. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Напротив, - муж вдруг по-мальчишески улыбнулся, - эта ночь вся для тебя. Подожди, я скоро вернусь." И коснувшись моего подбородка хозяйским жестом, ушел в комнату. Я была растеряна, множество мыслей крутились в моей голове. А что если мой муж - маньяк, и теперь вот решил заняться мной? А если он ловко маскировавшийся садист? Однако все это никак не вязалось с моим представлением о Стасе. Но если он не садист и не маньяк, то что все это значит?!. В общем, спать мне уже не хотелось, а вот голова болела по-прежнему. В этот момент появился мой муж с двумя одеялами, парой подушек и расстелил все это прямо передо мной. Затем поставил в другом конце коридора наш журнальный столик с часами, зажег свечи. Погасил свет. Подошел ко мне. Щелкнул ключ от наручников, и одна моя рука оказалась свободной. Я хотела размотать себе рот, но Стас защелкнув наручник на перекладине, молниеносно перехватил мою руку. Не отпуская ее, развязал мне халатик, и теплым поясом примотал запястье к перекладине над головой. Потом то же проделал со второй рукой, отбросив наручники к журнальному столику. Горели свечи. Я вдруг почувствовала себя голой. Собственно, я и стояла перед ним голая, в одном лишь распахнутом халатике. Но сейчас это вызывало какое-то волнение, и почему-то остро напряглись соски. А Стас разглядывал меня, уперев свои руки в бока. Я смутилась, попыталась освободить связанные запястья. В отличии от металла наручников, пояс держал мягко, крепко-приятно сжимая запястья, и было в этом ощущении что-то возбуждающее, побуждающее и невозможное одновременно. Захотелось прижаться к мужу всем телом. Но не осуществить желаемое, не попросить я не могла, и снова стала дергать мягкий пояс беспомощными руками. Стас еще немного посмотрел на мои попытки вырваться, и подошел ко мне вплотную. Я готова была, наверное, ударить его за свое состояние: непонятное, неописуемое, на грани желания, и при этом молить сделать же что-нибудь! Коснуться меня, наконец! И Стас коснулся, на одно мгновение, лишь приспустив халатик с моих плеч. Но прикосновение его рук вызвало во мне невозможное: я изогнулась к нему навстречу! Нет, это не я, это мое тело вытворяло такое. Я же и в начале знакомства никогда не проделывала такого от простого касания к моим плечам. Я н и к о г д а этого не проделывала! А Стас тем временем начал поглаживать меня спереди, но не касался сосков. Причем он делал это нарочно, ловко уклоняя свои руки от моих попыток вложить груди ему в ладони. Его колено уперлось в шведскую стенку между моих ног, но так, что и здесь я могла лишь слегка с ним соприкоснуться только повиснув до предела на связанных руках. Сукин сын! Он вполне мог поставить ногу повыше! Ах, если б мои руки были свободны, я бы вовсе обошлась без него… Вдруг прикосновения Стаса изменились. Теперь все десять его пальцев невесомо заскользили по моим ребрам от тазобедренных косточек через подмышки к локтям и запястьям. Потом обратно вниз. И снова наверх. Мне стало немного щекотно, особенно в талии… И подмышками… Стас, похоже, останавливаться не собирался. Я больше не могла терпеть и начала уклоняться от щекочущих прикосновений. Но так же как совсем недавно я не могла соприкоснуться с ним как мне этого хотелось, так теперь мне не удавалось сбросить с себя эти пальцы. Я приседала вниз от щекотки под попкой… Буквально подтягивалась вверх от щекотки подмышек… Поджимала по очереди колени к вибрирующему животу от щекотки пальцем внутри пупка… Я смеялась, но из завязанного рта проникали лишь пищаще-повизгиваюшие звуки… Брыкаясь, я случайно ударила мужа ниже колена. Он отпустил меня, но лишь для того, чтобы обойти лестницу и встать у меня за спиной. Теперь я не видела его! А он, просунув руки меж перекладин слева и справа от меня, продолжил щекотать мне все, куда мог дотянуться, нашептывая мне на ушко как я боюсь щекотки в подмышках, или на шейке, или под грудью… Он щекотал так меня двадцать минут! И когда я уже думала, что не выдержу этих невесомых прикосновений, вдруг проговорил: "Извини, пальцы устали". После Стас подошел ко мне спереди, указательным пальцем игриво поддразнил мой сосок, и тот еще долго горел ощущениями. А муж улегся передо мной на ложе из одеял и подушек. Закурил, разглядывая меня. Под этим пристальным взглядом я смущалась как никогда. Пыталась увидеть себя его глазами: привязанную, всю горящую от явного возбуждения, с висящим халатиком и приподнятыми из-за положения рук грудями… Беспомощную. В его полной власти. Ощущения были волнующими, фантазии возбуждающими. Что он еще со мной сделает? Долго будет курить? Кожа от недавней щекотки горела и требовала какого-то продолжения. Наконец, Стас поднялся, подошел к столику и поставил пепельницу возле свечей. Они отбрасывали пляшущие тени, в которых тело мужа казалось сказочным, нереальным, прекрасным. А ведь обычный, вроде, мужчина. Стас лениво подошел ко мне и начал отвязывать руки. Я была потрясена и… разочарована! И это все?! Раздразнил до непереносимых пределов и "спокойной ночи"?! Ярость захлестнула меня, я стала вырывать руки из ослабшего пояса, чтобы скорее убежать от него, запереться в ванне, и то ли рыдать там, то ли разбить огромное зеркало, то ли… я и сама толком не знала… А Стас повалил меня на одеяла и началась настоящая борьба. Он не давал мне даже приблизить руки к лицу, чтоб развязать повязку и сказать что я о нем думаю. При этом мне то и дело удавалось выдернуть руки, не позволяя ему связать себя. Где-то внутри я догадывалась, что мой муж играет со мной словно кот с мышью. Но я не хотела об этом думать. Я хотела лишь убежать от него. Убежать от его сильных рук, нежных ладоней, от крепкого торса… Я не собиралась проигрывать ему в этой борьбе. Мне хотелось… Хотелось… Чего-то… Чтобы он… И меня обожгла догадка: чтобы он не позволил мне освободиться! Чтобы держал меня крепче, связал по рукам и ногам, не отпускал от себя! Как бы я не кричала, как бы не умоляла меня отпустить – он не должен этого делать. Иначе я просто умру! Но едва я в этом себе призналась, то испугалась другого: а если Стас все поймет? Поймет, что мне нравиться быть рядом с ним беспомощной? Нравиться мощь его мускул? Даже его щекотка мне нравится! Он, конечно решит, что его жена извращенная женщина. Так, испугавшись разоблачения, я начала вырываться сильнее. Мужу это, похоже, надоело и он в один миг связал мне за спиной руки сначала в запястьях, затем слегка в локтях. Только теперь до меня дошло: какой он сильный против меня. И какой осторожный: мне нигде не было больно. И руки Стас "уложил" так, что лежать на них, когда он перевернул меня на спину, было удобно. Однако ни о каком сопротивлении его ласкам не могло быть и речи, когда он развел мои ноги и привязал каждую к нижней перекладине лестницы. Но и на этом Стас не остановился: он нагнулся над моей головой и завязал мне глаза! Теперь я не могла ни сказать, ни видеть, ни уклониться от его прикосновений. Я попыталась приподняться, но муж толкнул меня обратно на одеяла и, судя по всему, развернулся ко мне ногами, зажав мое тело своими икрами ног. Его язык оказался на внутренней поверхности моих бедер. И началось! Он дразнил мне клитор, щекоча его пальцем… Касался его языком еле-еле, не давая мне прижаться сильней… То потирал кожу вокруг, натягивая через нее моего зверька… Но всегда Стас менял темп и "предмет" воздействия, не позволяя даже приблизиться оргазму! Это было мучительно! Невыносимо! Запястья и щиколотки напрягались в беспомощном желании участвовать в приближении кульминации. Мне казалось, что я-то сумею придерживаться выбранного ритма. А Стас все играл с моим зверьком, дразня его снова и снова. О больной голове я больше не вспоминала. Наконец муж, похоже, решил сжалиться надо мной, и в одинаковом ритме задвигал пальцем по клитору. Медленно, чтоб не устать до того, как я кончу, но, главное, не меняя ритма. Волны блаженства подступали… сосками я как-то сумела тереться о тело мужа надо мной… Связанные руки и ноги только усиливали ощущения… Еще один миг… О-о!… Нет!!! Стас отодвинулся от меня за какую-то долю секунды до оргазма. Я не могла в это поверить! Начала непроизвольно ерзать, пыталась вырваться, кажется, издавала какие-то звуки… Выждав какое-то время, Стас атаковал мой клитор снова. И как в первый раз, оставил меня за момент до взрыва. И только на третий раз он позволил случиться оргазму! Зато какой это был оргазм! Такой глубины и силы я не испытывала никогда в своей жизни. Я кричала! Конечно, повязка заглушила все крики, не давая проснуться дочери или перепугать соседей. Но я-то знаю, что я кричала! А ведь раньше, до рождения Анечки, я только постанывала от как мне казалось удовольствия. Теперь я знала, что удовольствие было сейчас, а не тогда. Я была благодарна Стасу. Я хотела доставить ему такие же ощущения, как испытала сама. Сейчас он развяжет меня и… Стас меня не развязал. Похоже, он развернулся ко мне, и я ощутила его пальцы на моих сосках. Нежные-нежные прикосновения сводили с ума! Я выгнулась к ним навстречу, но и муж отодвинул руки, не позволяя мне прижиматься к его пальцам сильнее, чем он решил. Неужели ему мало того, что я уже испытала оргазм? Но Стас не давал мне отвлечься на воспоминание пережитого: усевшись рядом со мной, он стал снова легонько меня щекотать! Оказалось, что после оргазма мое тело реагировало на невесомые прикосновения много сильнее. А невозможность видеть где его руки, угадать их движение, только усиливали эффект. И я извивалась вся, как могла. Вырывалась. Мысленно умоляла прекратить, угрожала, ругалась… Когда он перестал меня вот так трогать, мое тело горело в огне, а соски, казалось, подрагивают от невозможности продолжения. Муж начал гладить мне груди, не касаясь сосков! И только спустя какое-то время я ощутила на одном из сосков влажный язык. Стас ласкал меня, дразнил, целовал… Снова ласкал… И слегка щекотал… Опять дразнил… Целовал… И возбуждал… Не только соски или клитор, а меня всю… И не позволял кончать… И позволял кончать… А перед очередным (!)оргазмом неожиданно вошел в меня. От такой неожиданности, а может, от связанных рук и ног, или завязанных глаз, или рта – со мною случилось еще два (!!!) оргазма почти что подряд, пока муж был во мне. У меня! Никогда не реагирующей ни на что, кроме ласканий сосков и клитора…
Рассказывает мужчина
…Нашей дочке четыре годика. Это значит что более четырех лет я не могу как следует трахнуть собственную жену. То есть трахаю-то я ее регулярно, но резиновая кукла отвечала бы с большей страстью, чем моя Лялька. Я был терпелив. Я не трогал ее после родов. Я был с нею нежен весь первый год. Был нежен второй. Третий. И вот миновал четвертый. Вчера нагрянули родичи, к внучке. Вечером за стопариком водки я и рассказал все отцу.(Если Лялька узнает – убьет). Родитель мой обозвал меня дурнем (правда, в других выражениях). И полночи делился нажитым опытом. Я человек современный, знаю про секс и не такое, но чтобы вот так с собственной женой… "А она не уйдет от меня после такого?" – "Мать же твоя не ушла, а я проделывал это с ней сотни раз". "С матерью?!" – я обомлел. Отец посмотрел на меня с сожалением, и пробубнив "Тебя мы, конечно, нашли в капусте", отправился спать. …Наконец, гости разошлись. Дочка уснула. Лялька вышла из душа, а я в душ вошел. Включил воду, но перед тем как зайти в кабину, достал из тайника запрятанный еще с юношеских времен наручники. Из аптечки вытащил эластичный бинт. Остальные "игрушки" решил пока не доставать. Теперь освежиться - и "на дело". Подвел Ляльку к шведской стене в коридоре и пристегнул ей запястья к перекладине над головой. Занялся ротиком, когда она вдруг начала вырываться. К удивлению, это бессмысленное сопротивление меня возбудило. Я замотал ей рот из боязни, что Лялька станет требовать, чтобы я отпустил ее. А я не должен ее отпускать, но и выглядеть откровенным насильником не хотелось. Потом. Когда буду уверен, что ей это нравиться. Если завтра она не подаст на развод. Впрочем, думать об этом поздно. Посоветовав не дергать руками в наручниках, и успокоив, что не сделаю ей ничего плохого, принес в коридор одеяла, подушки, выкатил столик, зажег свечи. Погасил свет и направился к Ляльке. Беспомощный вид моей вздорной, упрямой, своенравной женушки поднял моего дружка. Я отстегнул ей запястье. Конечно, Лялька начала вырываться. Но через пару минут я привязал ее в той же позе поясом ее же халата. Ненужные наручники полетели в сторону. Я подпер бока и смотрел, как моя благоверная дергает своими маленькими ручками узел, способный удержать разъяренного мужика! Интересно, она всерьез надеется вырваться? При этом из распахнутого халата отчетливо видны грудки с твердеющими прямо на глазах сосочками. Лялька-Лялька, а тебе ведь не холодно! Пожелав полностью открыть ее для обзора, я приспустил ей халат с плеч. И остолбенел от ее реакции: можно подумать, я тронул ей клитор! Она подалась на меня, и только пояс помешал "фригидной" моей женушке наброситься на моего дружочка. Ну и ну! Спасибо, отец дорогой, за науку! Начало превзошло ожидания. Ну-с, продолжим. Я начал поглаживать ей животик, талию, шейку. На что моя Лялька завиляла задом, при этом стараясь сложить свои грудки мне в руки. Ну уж нет, подруга. Потерпишь. Как я терпел столько лет. Игра стала меня увлекать. Я даже просунул колено ей между ног, но с таким расчетом, чтобы ей до него было не дотянуться. Хотя мне хотелось, чтобы она потерлась киской о мою ногу, удовольствие видеть ее попытки достать меня оказалось сильнее. Лялька вытягивалась так, что можно было пересчитать ей ребра! Кстати, хорошая мысль… И я стал трогать ее ребра почти невесомыми прикосновениями пальцев. Лялька заизвивалась, пыталась увернуться. Хм, кажется нам щекотно… А если вот так… В конце концов у меня устали пальцы. Но когда я перестал ее трогать, она дышала как паровоз, по телу пробегала мелкая дрожь, а сосочки торчали призывно и аппетитно. В общем, девочка была готова. Но я не собирался так быстро ее удовлетворять. Мне хотелось довести ее до безумия. А для этого я сам должен был успокоиться. Я еще успею получить свое. Лег. Закурил. Постарался расслабиться. В отблеске свечей Лялька выглядела очень хорошенькой. Роды сделали ее мягкой на ощупь, и я с удовольствием касался, пока только взглядом, ее возбужденного тела. Связанного. Беспомощного. В полной моей власти. Интересно, о чем она сейчас думает? Ну, о немедленном траханье – это понятно. А если я сделаю вид, что готов отпустить ее? Я поставил пепельницу и стал развязывать Ляльку. При этом готов поклясться, в ее глазах стояло разочарование! И зная свою скандальную женушку, можно ожидать вспышки ярости. Ну вот, так и есть. Э нет, ротик мы трогать не будем… Желаете поиграть, миледи?… Пожалуйте… Она брыкалась в моих руках… Извивалась для моего удовольствия… Терлась об меня всем своим телом… Я бы взял ее прямо сейчас! Но нет. Если связанная Лялька так возбудилась от невинных поглаживаний, то что будет от не-невинных? Все. Хватит ерзать, а то я сам кончу еще до того, как начнется самое интересное. И я связал ей запястья и локти. Перевернул лицом вверх. Привязал к рейкам разведенные в стороны ножки. Завязал ее глазки. Она собралась было сесть, но я не позволил. Повернулся к ней раком и перекинул через нее свою ногу. Мой взор устремился на сокровенное. Она уже была влажная, но недостаточно. Нащупав клитор, я начал дрочить его. Старался и так, и эдак, но Лялька все не собиралась кончать. Я оглянулся: дыхание ее участилось, и я снова принялся за ее клитор. Оргазм не приближался. Я был озадачен: может, она, кроме шуток, фригидна? Такое бывает после родов. Но тут я заметил, что стоит мне по-другому начать ее трогать, и ее возбуждение явно стихает. Я стал дрочить ее в одном темпе. Сначала, вроде, ничего и не было, но вот моя Лялька ритмично заерзала задом, насколько ей позволяли путы… Вот напряглись ее мышцы… И мне вдруг отчаянно захотелось помучить свою благоверную. В конце концов, я ж оттягиваю свое удовольствие! Да и китайцы советуют для усиления оргазма не кончать как можно дольше. Я и не дал ей кончить. Лялька бешено заерзала подо мной, что-то мычала. Выждав немного, я снова занялся ее клитором. Игра меня заводила: я доводил ее до предела несколько раз, и только тогда позволил ей кончить. Кажется, Лялька кричала. (Хорошо, что я завязал ее ротик). Теперь можно бы и развязывать, но… Мне не хотелось ее отпускать. Мои руки помнили жалобную ярость ее тела, когда я оставлял ее на пороге оргазма. И должен признаться, беспомощный вид связанной женушки с завязанными ротиком и глазками будил во мне насильнические инстинкты. Я был самцом как никогда. И начал реализовывать свою власть над пойманной самочкой. Для начала я стал нежно-нежно трогать ее сосочки. Лялька лежала тихо. Я не прекращал. Она стала слегка шевелить грудками, стараясь усилить прикосновения пальцев. Потом изогнулась ко мне, но я убрал руки и вновь стал легонько трогать сосочки. Поиграв так немного, мне захотелось, чтобы она поизвивалась, связанная, для меня. И я стал невесомо ее касаться. И смущать мою женушку рассказом о том, как она реагирует на мою щекотку. А реагировала она восхитительно! Когда я нехотя убрал свои руки, она была возбуждена и неровно дышала. Я начал дрочить ей сосочки, мял мягкие грудки, трогал всю и везде и по разному. Не давал кончать. Но иногда не мог отследить и ее тело сотрясал оргазм. От всего этого Лялька вся превратилась в пламя. Она то вырывалась, то тянулась навстречу. Я пожалел, что нет камеры снять это действо. Я сам так возбудился этой игрой, что не было сил сдерживаться. И я вошел в нее. Моя жена сразу кончила. А под конец она кончила снова. Отчего я взорвался с такой силой, что не мог и представить, будто такое возможно… Четыре года тоскливого секса стоили этого мига, поверьте.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 69
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме