- Анфиса, девушка с пирсингом. - Боренька, симпатичный парнишка. - Варвара, девушка, обритая под ноль. - Глафира, необычайно эффектная женщина, хозяйка дома. - Диана, девушка без особых примет, а впрочем – вполне себе лапонька. - Жорик, здоровенный детина перед телевизором. - Илона, женщина, радующая взор. - Карен, уроженец солнечной долины. - Катенька, бывшая подружка Варвары.
– Вы с этим, верно, еще не сталкивались, – пояснила Алиса. – Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.
Льюис Кэролл. Алиса в Стране Чудес.
- Варечка! Ну как же так! У тебя были такие кудряшки – длинные, золотистые! Я так тебе завидовала! Зачем ты это с собой сделала?!
Глафира прильнула к правому плечу Карена, справедливо полагая, что длительные деловые поездки мужа – дар божий, которым грех пренебрегать. Собственно, очередная шумная вечеринка в её просторном двухэтажном особнячке и была одной из форм благодарного принятия этого дара. Варя пожала плечами.
- Не знаю. Наверно, надоело выглядеть куклой.
- А ты и теперь кукла. Только лысая. – Анфиса отправил в рот очередную маслинку и снова принялась раскачиваться на стуле.
Варя не удостоила хамку ответа.
- Девушка! Не слушай их! Эти женщины ничего не понимают. Жизнь коротка! А надо же успеть всё перепробовать! – Карен выразительно оглядел уставленный вкусностями стол. – Глафира, звезда моя, наколи мне на вилочку ту соблазнительную брынзу...
- Это фетаки. – Сообщила Глафира, с готовностью выполняя просьбу.
- Глупая женщина! Что же я – не отличу брынзу от каких-то там фетаков? Да я своими руками брынзу делал!
- На, держи свою брынзу. – Глафира ослепительно улыбнулась и вновь прильнула к правому плечу знатного сыродела.
В правой руке Карена находилась рюмка коньяка, в левой он держал вилку с кусочком брынзофетаки, на левое плечо всем телом облокотилась успевшая порядком наклюкаться Илона.
- Всё надо попробовать! – Вещал Карен, помахивая вилкой. – Чтобы потом не мучительно больно лежать под могильной плитой. Девушка – молодец! Она пробует. То, это. С волосами, без волос – какая разница, когда в душе цветут рододендроны!
- У нас назревает длинный кавказский тост... – Глафира нежно погладила роскошную лысину горца.
- Не перебивай, женщина! – Строго сказал Карен.
- Я вся обращаюсь в слух, мой повелитель!
- Я приведу пример. Карен в молодости был с вот такими волосами! Как у дэва! Вах! Во все стороны торчали! – Описывая причёску своей наверняка бурной юности, Карен едва не угодил вилкой в глаз Илоне, которая с неожиданным проворством увернулась, сняла с вилки каренову брынзу и отправила себе в рот. – Вай-да! Мама, увидев Карена, кричала от страха: "Вах! Уберите его от меня!" Сёстры, братья – плакали, говорили: "Не ешь нас!" А что теперь? – Карен вилкой указал на свою лысину, обрамлённую лишь лёгким намёком на то, что когда-то здесь что-то росло. – А теперь – ничего не осталось! Всё выпало! Мама видит – радуется! "Сынок! Садись – пей, кушай." Сёстры, братья смеются! Голова красивая, гладкая, сияет как солнце! – Карен с наслаждением пригубил коньяк и облизал пустую вилку, так и не заметив, что его коварно ограбили. – И поэтому Карен говорит: молодец, девушка! Была красивая, стала – в миллион раз красивей!
Примечание автора. Дэв - злой мохнатый великан. Встречается в мифологии многих народов. Высокий, сильный, глупый, с небольшими рожками. Любит похищать женщин с целью сожительства.
Варя улыбнулась, чувствуя невольную благодарность к этому жизнерадостному дикарю, и пригубила своё вино. Сколько всё-таки стереотипов в головах у людей! И надо быть таким наивным полупервобытным кочевником, равнодушным ко всему, кроме женщин, коньяка, вкусной еды и своего незатейливого бизнеса, чтобы всего этого не нахвататься, сохранить некую невинность, позволяющую видеть вещи, как они есть, а не как им предписано выглядеть. Хотя в отношение Карена слово "невинность" звучит смешно даже в метафизическом смысле.
От размышлений Варю отвлекло вероломное нападение. Анфиса незаметно встала со стула, проскользнула за спину Варе и внезапно провела языком по её голой макушке. Варя взвизгнула и с хохотом сползла под стол – она и сама не ожидала, что нежная кожица на свежеобритой голове окажется настолько щекотливой.
- Ты что – совсем идиотка? – Спросила Варя, выглядывая из-под стола.
- Хватайте её – уйдёт! – Призывала Анфиса.
Варя встала и, стараясь держаться подальше от Анфисы, стала отступать в направлении дивана. Сидящие за столом покатывались со смеху. Анфиса показала Варе язык, демонстрируя его боевые возможности. Ну, конечно! Всё понятно! Кончик языка Анфисы украшала какая-то блестящая штуковина. Вот, оказывается, почему Варя так на это среагировала!
- Никакая я не щекотливая, просто от твоей железки противно!
- Скоро узнаем, какая ты нещекотливая. – Пообещала Анфиса, усаживаясь на свой стул.
Вот так всё и устроено! Железка в языке – это нормально, модно и стильно. А стоит девушке сбрить волосы со своей вполне симпатичной головки, как все принимаются ахать и ужасаться! Надувшись на несправедливость мироздания, Варя плюхнулась на диван между сидящими, глядя в телевизор, Жориком и Дианой. Гостиная на первом этаже глафириного дома была просторной. Здесь уместились и несколько составленных столов, за которыми расположилось большинство гостей, и пара диванов, и титанических размеров телевизор, и ещё места для танцев оставалось сколько угодно.
- Е*ануться… – Сказал Жорик, не отрываясь от экрана.
- Ага… – Поддакнула Диана и сунула в рот плитку шоколада.
Варя взглянула в телевизор. На экране люди со щитами, все в чёрном, похожие на средневековых рыцарей, гнались за какими-то строителями в оранжевых касках. Голос за кадром нёс унылую ахинею о досрочной отставке кого-то там.
Примечание автора. Повесть написана весной 2014-го. Действие происходит в феврале того же года, что немного повлияло на политический телебэкграунд.
Возможно, Варе и удалось бы вникнуть в суть этого бреда, но как раз в этот миг на неё беркутом спикировала забравшаяся на спинку дивана Анфиса. Варя вскрикнула и попыталась подняться, но из-за вцепившейся в неё хищницы потеряла равновесие и повалилась на Жорика. Анфиса тотчас вскочила на неё верхом. Жорик, которому закрыли обзор, спихнул всю композицию на свободную часть дивана справа от себя и продолжал, раскрыв рот, таращиться в телевизор.
Варя лежала на животе, её бёдра оставались на коленях Жорика, ноги болтались в воздухе, задевая Диану. Анфиса, укрепившись у Вари на спине, упорно пыталась заломить ей руки за спину. Диана, устав отмахиваться от вариных ножек, подсела ближе, поймала ноги одну за другой, положила себе на правое бедро и прижала сверху левым. Её рука, отправив в рот очередную шоколадку, легла на варины подошвы в тонких носочках и принялась водить по ним пальцами. Глаза Дианы не отрывались от экрана, она щекотала Варю совершенно бездумно. Впрочем, эффект не стал от этого меньшим – Варя зашлась хихиканьем, разом утратив способность к организованному сопротивлению. Анфиса без помех сложила ей руки за спиной, придавила их, навалившись всем телом и принялась сладострастно облизывать варину голову. Освободившимися руками мучительница покалывала и перебирала бока своей добычи. Варя билась изо всех сил, стараясь вырвать руки, но в меру упитанная Анфиса весила на десяток килограмм больше и силы были не равны. Попытки щекотать анфисин живот, придавивший запястья Варвары, к сожалению, не дали эффекта. Оставалось визжать, хихикать, осыпать подлую садистку бранью и беспомощно звать на помощь. Сидящие за столом с удовольствием наблюдали за происходящим. Ещё бы! Это не восстание угнетённых масс, такое по телевизору не увидишь.
- О*уеть… – Сказал Жорик и судорожно вцепился обеими руками в варину попку.
Варя ненароком взглянула на экран, где теперь уже оранжевые каски гонялись за готическими щитоносцами. Какой-то добрый человек предложил полить варину голову кисло-сладким соусом, чтобы Анфисе было вкуснее.
- Анфис! Ты любишь кисло-сладкий соус?
- Ням-ням! – Откликнулась та. – Тащите сюда!
Варя подумала, что если с ней так обойдутся, она, наверное, сразу умрёт от унижения. Она забилась с удвоенной силой.
- Жорик! А что это ты делаешь? – Послышался голос Дианы, ледяной, как поцелуй снежной бабы.
- Я… А-а-а... – Жорик с удивлением смотрел на свои руки, ещё секунду назад яростно мявшие варин задок. – Не знаю… Я телевизор смотрел...
- Зато я знаю! – Раздался выстрел пощёчины и Диана выскочила из гостиной как стрелянная гильза из затвора.
Воспользовавшись общим замешательством и тем, что её ноги оказались на свободе, Варя изловчилась и скатилась с дивана, сбросив на пол и свою беспощадную наездницу.
- Ну вот… А как же соус? – Боренька застыл у дивана с бутылочкой в руке.
- А я говорила! Говорила! Как следует надо держать! – Анфиса поднялась с пола, потирая ушибленный бок. – Ой! А может свяжем её? У меня ведь эти есть, ну как их...
- Только попробуй! – Варя отпрыгнула к дверям, за которыми только что скрылась Диана. – Сама себя связывай, если тебе это так нравится!
- Я бы с радостью! – Приложив ладони к груди, поклялась Анфиса. – Но я же щекотки совсем не боюсь! Меня не интересно связывать.
- Не прибедняйся. – Сказал Боренька.
- Правда? – Анфиса потупила глазки в притворном смущении.
- Вот видишь. У тебя уже фан-клуб образовался. Они тебя и без щекотки свяжут. – Сказала Варя. Гнев её понемногу утихал.
- Ага... – Подтвердил серьёзность своих намерений Боря. – Ты только намекни...
Ей хотелось побыть одной. Варя неторопливо поднялась по лестнице на второй этаж. Она никак не могла понять, как ей реагировать на произошедшее безобразие. Обидеться и вызвать такси? Или отнестись как к шутке? Ой! А это что? Выйдя в холл второго этажа, Варя обнаружила винтажнейшую винтовую лестницу, поднимавшуюся к широкому круглому проёму в потолке. Ух, ты! Тут и мансарда есть! Варя никогда не делала культа из материальной роскоши, но здесь и она не смогла удержаться от зависти к роскошному гнёздышку, свитому практичной Глафирой. Варя сама не заметила, как оказалась на лестнице, ведущей вверх. Мансарда разочаровала. Обитатели дома явно пользовались этой прелестью как обыкновенным чердаком, превратив в склад всякого хлама. Эх, Варю бы сюда! Она бы и картины тут рисовала, и травку курила, и абсент пылающий пила! Правда, рисовать она не умеет, а абсент – такая гадость! Ну и ладно! Варя бы что-нибудь придумала.
Она споткнулась о нагромождение складных стульев и недовольно ойкнула. В ответ снизу раздались быстрые шаги и в окружённом деревянными перилами лестничном проёме показалась голова Анфисы. Выражение глубокой озабоченности на её лице сразу сменилось жестокой радостью настигающего добычу охотника.
- Вот ты где! А мы прям обыскались! – Воскликнула Анфиса. Вслед за ней на мансарду, тщательно пряча довольную улыбку, поднялась Диана.
- И что вам от меня нужно? – С деланным спокойствием спросила Варя. Она была в ловушке! Здесь, вдали от всех, эта психопатка может творить с ней всё, что взбредёт в её безумную голову. Ну, а Диана, похоже, приревновала Варю к своему бойфренду и теперь намерена посчитаться. Богородицце, спаси нормальных девушек от идиоток!
- А ты как думаешь? – Дьявольски улыбнулась Анфиса. – На щекотливость тебя испытывать будем.
- Медленно и беспощадно. – Пообещала Диана.
- Да ты не бойся. – Успокоила Анфиса. – Ты же сама сказала, что не щекотливая. Какая тебе разница? Посидишь немножко в браслетиках, пока мы тебя везде проверяем.
- В каких ещё браслетиках?! – Холодея, спросила Варя.
- Вот в этих. – Анфиса потрясла в воздухе наручниками, оказавшимися на удивление пушистыми и розовыми. Всё понятно. Психопатка вовсю тарится в секс-шопах.
- Не надо на меня это надевать! – Вскрикнула Варя. Инстинктивно пятясь от подступающих ошибок природы, она наткнулась на тахту, стоявшую в углу мансарды, и села на неё. – Я не хочу!
- А тебе и не надо хотеть. – Сказала Диана. – Так ты нам всё удовольствие испортишь.
- Ладно. Тогда хочу! – Варя решила действовать от противного. – Давайте скорей свои наручники. Обожаю, когда меня щекочут!
- Ну вот! Сама напросилась. – Сказала Анфиса, присаживаясь сбоку от Вари. – Это Дианочка у нас любит, когда всё насильно. А мне всё равно – лишь бы веселье!
Розовый браслет защёлкнулся на варином запястье. Она попыталась вскочить, но Диана толкнула её назад и навалилась сверху.
- Значит, любишь, когда щекочут… – Ворковала она, выворачивая за спину варварины руки. Щёлкнул второй браслет.
Варю повалили на спину. Она была вне себя от гнева и страха, но когда по её животу, груди и бокам принялись бесцеремонно расхаживать два десятка чужих пальчиков, её губы против воли растянулись в глупой улыбке, а из горла стали вырываться какие-то невозможные в своей легкомысленности попискивания. Всё это ещё можно было вытерпеть – ну, сковали руки, ну, пальцами в бока тычют – с кем не бывает, дело житейское. Но Варя даже не сомневалась, что её пленительницы на этом не остановятся.
- Нечего было вырываться и убегать. Я бы тебя пощекотала немножко и успокоилась. – Болтала Анфиса, пока её руки сумасшедшими паучками носились по вариному телу. – А теперь всё! Теперь я уже завелась! А уж если я завелась, то меня только из пулемёта остановить можно. Опять же – ещё смотря какой пулемёт. Ой, чуть не забыла! Я же тебе голову недооблизывала! Знаешь такую песенку: «В нашем классе есть одна девочка, всем хорошая, только лысая…» Я сразу её вспомнила, как тебя увидела. Вот, думаю, повезло – есть над кем поиздеваться. Да ты не бойся! Я же любя! Я нежненько! Ой! Дианка! Она бодается!
- Надо её на живот перевернуть. – Предложила Диана, пощипывая варин бочок.
- Точно! И лягаться меньше будет! Вот так… Комон, бэби! Дай мне свою офигительную голову!
Оказавшись на животе, Варя крутила головой как могла, но спастись от анфисиного язычка, увенчанного этой жуткой металлической крокозябриной, от которой Варе было так щекотно, оказалось совершенно невозможно. Он возникал то здесь, то там – всегда неожиданно и не вовремя – разгуливая по затылку, шее, появляясь то в ушах, то за ушами, скользя по щекам и вискам. Если Варя прижималась к тахте левой щёчкой, язык бросался на неё справа, а когда становилось совсем невмоготу и Варя поворачивала голову, язык добирался до неё слева. Анфиса навалилась на Варю всем телом, и той оставалось только жалобно скулить вперемешку с беспомощным хихиканием.
В эту роковую минуту руки Анфисы влезли Варе подмышки и принялись яростно там шебуршиться. Варвара ахнула от неожиданности и залилась безудержным смехом. Последние остатки чувства собственного достоинства вылетели из её головы как известная ящерица в не менее известную трубу. Варя превратилась в лишённый каких-либо амбиций комочек нервов, мечтающий лишь о том, чтобы его оставили в покое.
Примечание автора. Известная ящерица - см. Льюис Кэролл, "Алиса в стране чудес", гл. 4, "Билль вылетает в трубу".
Между тем, Диана с неудовольствием обнаружила, что забравшаяся на Варю Анфиса закрыла собой всё самое интересное. Но горевала она не долго. Перебравшись к варвариным ногам, Диана уселась на них и по стопам Вари пробежали юркие пальчики. Варя вздрогнула и попыталась вырвать ножки, но Диана устроилась на них как следует.
- Не надо! Мне же и так щекотно! – Промяукала Варя сквозь смех.
- А мы на достигнутом не останавливаемся. – Сообщила Диана. – Прочувствуй биение жизни! Оторвись по полной! Пройдись по краю возможного! – С этими словами мучительница стала стаскивать носочки с вариных ног.
- А чёй-то вы тут делаете? – Послышалось у входа в мансарду.
Три девичьи головки – тёмная, ярко-рыжая и голенькая – с любопытством обернулись в сторону вошедшего.
- Да опыты бесчеловечные проводим, а что? – Откликнулась Анфиса.
Боренька поднялся с лестницы и с интересом оглядел уютно устроившихся на тахте девушек.
- Тогда понятно… – Протянул он. – А то визг на весь дом стоит. Мне Глафира велела – иди, посмотри, чего там…
- Ой! Это проблема! – Озабочено сказала Анфиса. – Глафиры нам не надо. Она нам испортит всё. Мы же только-только начали во вкус входить… Надо срочно что-то делать!
- Может, рот ей заткнём? – Предложила Диана.
- Не надо рот затыкать! Я кричать буду! – Встрепенулась Варя.
- Ах, вот ты как! – Возмутилась Анфиса. – Мы к ней со всем вниманием: Варечка, наручнички, Варечка, хочешь, мы тебя пощекочем… А она только кричит и пререкается. Какая неблагодарность!
- Похоже, у нас образовалась непримиримая оппозиция. – Добавила Диана. – А оппозицию надо жёстко подавлять, а то обнаглеет и майдан здесь устроит!
- Сюда садись и её вот держи. Будет вопить – рот зажимай. И не стесняйся – она нас сама упросила. Увидела у меня наручники – и началось: ой, а можно я их надену, ой, а можно вы со мной что-нибудь поделаете, например, пощекочете. Варварусь, ну правда ж? Признавайся давай! Нечего головой мотать! Диана! Ну, скажи хоть ты! Вот, видишь – Диана подтверждает. Мы тебе большинством голосов клянёмся. Это такая плохая девочка! Даже я рядом с ней какой-то монашкой себя чувствую...
- Да я чё – я разве против? Как большинство – так и я…
- Вот и молодец. Дай-ка я тебя чмокну…Ум-м-м-мя! Какой хороший мальчик. А я пойду, поищу что-нибудь подходящее…
Анфиса решительно углубилась в груды хлама и вскоре с другого конца мансарды послышалось радостное:
- Нашла! Нашла! Теперь у нас будет всё как в настоящем кино про похитителей! Скотч, пытки до утра…
Анфиса бегом вернулась к тахте, с треском отрывая ленту от катушки скотча.
- Ну-ка, пусти… – Анфиса отодвинула Борю, уселась Варе на плечи и не успела та обозначить протест, как её губы оказались заклеены несколькими слоями липкой ленты.
- Там осталось ещё? – Спросила Диана.
- Да хоть всю её замотать можно! – Отозвалась Анфиса, протягивая подруге катушку.
- Всю не надо. Я только ноги свяжу… – Диана принялась обматывать скотчем варины щиколотки.
- Ништяк вы развлекуху придумали! – Восхищённо сказал Боря. – Ад нервно курит!
- Это ей вот спасибо скажи. – Анфиса перевернула беспомощно мычащую Варвару на спинку. – Она придумала. В этой обритой головке такие креативные идеи бродят, что просто диву даёшься! Она у нас и сценарист, и режиссёр и исполнительница главной роли. А мы – так, эпизодические мятежные киборги.
Боря с уважением взглянул на Варю.
- И чо? Щекотать её будем?
- А ты что предлагаешь? – Анфиса усадила Варю и встала на колени у неё за спиной. – Пытать паяльной лампой? А с полицией кто потом объясняться будет? Да и Глафира рассердится! Нет, Боря! Даже не проси! Наша сценаристка, пока говорить могла, дала нам совершенно ясные инструкции: щекотать её, пока не пропоют третьи петухи, и не слушать, что она там верещит. И мы от нашего сценария не отступим, чего бы нам это не стоило. Где будем брать петухов, да ещё и третьих – пока не ясно. Но я думаю – у неё это всё предусмотрено. Когда надо будет, сами прилетят. Чего стоишь? Садись ей на коленки!
Упрашивать Бореньку не пришлось. Он взгромоздился на варины бёдра и с радостным ржанием запустил обе руки ей подмышки. Варя отшатнулась, но её спина наткнулась на расположившуюся сзади Анфису, которая тут же принялась месить ей рёбрышки. Ноготки Дианы муравьями забегали по вариным голым ножкам, на которые теперь и садится было необязательно - они и так были в полном распоряжении темноволосой мучительницы.
Глаза Вари распахнулись во всю озёрность, из-под скотча лились душераздирающие звуки, всё тело девушки трепетало и вибрировало словно "Восток-1" на взлёте.
Анфиса, глядя в глаза Бореньке, лизнула варин затылок. Боренька ответил симметрично – не отрывая глаз от Анфисы, провёл языком по вариному лицу от кончика носа до лба. Анфиса куснула варино левое ушко. Боренька тотчас лизнул правое. И вскоре оба языка уже без остановок бесчинствовали на вариной голове, сближаясь, расходясь в стороны, гоняясь друг за другом в ритуальном танце любви. Наконец, они встретились... Губы молодых людей раскрылись навстречу друг другу… Их сердца забились в одном ритме... Руки Бореньки выбрались из подмышек и устремились к вариным грудкам... Рука Анфисы скользнула вниз и полезла Варе под брючки... Собственно, если бы не Диана, Варя вздохнула бы с облегчением... Конечно, когда вас так лапают и при этом даже на вас не смотрят, это довольно обидно! Но ведь всё познаётся в сравнении! К сожалению, Диана была здесь. Она трудилась за троих, не покладая отточенных ноготков. Боюсь, что бедная Варечка даже не заметила ни этой встречи влюблённых сердец на её территории, ни жаркого шёпота над своей головой. Все силы её души, вся страсть её сердца, все её мысли сосредоточились на ноготках, царапающих её подошвы.
- Варечка… Ты не против, если я ненадолго отлучусь… Меня тут мальчик на свидание приглашает… С тобой Дианка останется… Она тебе скучать не даст, правда же, Диан? Ты же не против? Нет? Ну тогда мы вас оставим… Пойдём, котёнок!
Взявшись за руки, не отрывая друг от друга глаз, Анфиса и Боренька покинули мансарду.
- Девочки! Не скучайте! – Пискнула на прощанье Анфиса и, хихикая, убежала за своим избранником.
Упомянутое бездумное подчинение инстинктивному данная особа пытается – как мы только что наблюдали – бездумно оправдать воображаемыми инструкциями типа "выпей меня" или "съешь меня", что – разумеется, ложно, – должно бы изображать подчинение ид контролю рационального эго.
Анджей Сапковский. Золотой полдень.
- Ну, вот мы и одни. – С улыбкой сказала Диана. – Я тут ножки тебе слегка пощекотала… Тебе понравилось?
Варя решительно замотала головой.
- Ах! Я такая неумелая! Но ты, Варечка, меня не осуждай – я старалась, как могла! А может, у меня здесь лучше получится? – Руки Дианы скользнули Варе под свитер, нащупали путь под маечку и забегали по голому животику, заставив Варю сложиться пополам.
- Ну как? Теперь лучше? Дорогая! Ну, скажи, что тебе нравится! У меня сердце разрывается, как подумаю, что мои старания оставляют тебя равнодушной! Ах! Ты всё молчишь, молчишь…
Ловкие пальчики перебрались выше, рисуя узоры на вариных рёбрышках, коснулись грудок…
- Донт-брек-ма-ха-ат… – Шёпотом пропела Диана Варе на ушко.
В отличии от склонной к авторитаризму Анфисы, Диана, будучи в душе либералкой, не пыталась придавить Варю к тахте и полностью обездвижить. Она нисколько не мешала связанной по рукам и ногам Варваре биться, извиваться, вертеться и всячески проявлять свою индивидуальность, поскольку на деятельность снующих под её свитерком умелых ручек вся эта электоральная активность никоим образом не влияла. А что ещё нам - простым либералам - нужно? Ром, грудинка, яичница, пошариться у кого-то под свитером, да вон тот мыс, с которого видны корабли, проходящие по морю...
Примечание автора. "Ром, грудинка, яичница..." - см. Роберт Луис Стивенсон, "Остров сокровищ", гл. 1, "Старый морской волк в трактире "Адмирал Бенбоу".
- Это что за изуверство в моём доме?! Да ещё и без моего участия!
Глафира стояла над тахтой, уперев руки в бока и прикусив губу, чтобы не улыбаться слишком явно. Судя по всему, она стояла там уже какое-то время, не замечаемая поглощёнными друг другом девушками.
- Да это Анфиска всё… - Поспешила свалить вину на подругу Диана. – Я так только. Ассистирую…
- Оно и видно. – Сказала Глафира. – И где же сама… мастерица щекотливых дел?
- Она… э-э-э… отлучилась… По делам каким-то…
- Понятно. Анфиса, значит, уже отлучилась, а ты всё никак не наассистируешься? Даже не знаю, кто из вас главная садистка… Варечка, ты как?
Варя возмущённо замычала из-под скотча и задёргалась, давая понять, как ей надоело быть связанной.
- Боже мой! Да она в наручниках! Ну, вы даёте!
- А что такого? Думаешь, она сопротивлялась? Сама руки за спину сложила – ладно, говорит, чуточку садомазо не помешает. А пока мы её щекотали, она вообще чуть не кончила, так стонала, что рот ей заклеить пришлось. Она нас сама попросила – ой, говорит, не могу, сделайте со мной что-нибудь, а то услышат, прибегут, всё испортят.
От такой беззастенчивой клеветы Варя просто лишилась дара речи, вернее, в данном случае – дара мычания. Глафира взглянула на Варю с новым интересом.
- О-о-о! Так мадмуазель понимает толк в извращениях? Тогда, может быть, я напрасно вмешиваюсь?
Мысль о том, что надежда на спасение может внезапно рухнуть, поразила Варю в самое сердце. Она отчаянно замотала головой и запищала изо всех сил. Из глаз её брызнули слёзы. К счастью, Глафира была проницательна.
- Нет-нет, Дианочка. Даже если всё это правда, то вы с Анфисой явно перестарались. Посмотри – она же плачет! Разве так можно? Немножко садомазо – это хорошо, но надо же и меру знать! Развяжи Варвару сейчас же!
- А-а-а… – Диана наморщила лоб. – Ключи от наручников… Они у Анфисы, наверное…
- Ну так дуй за ними! И чтобы мухой! – Прикрикнула Глафира.
Диану как ветром сдуло.
- Маленькая моя! Как они тебя измучили! – Глафира присела рядом с Варей и ласково её обняла. – Сейчас мы отлепим эту противную липучку…
От боли, когда Глафира отрывала полоски скотча от её рта, Варя снова расплакалась. Вместе со слезами её постепенно покидало вызванное щекоткой ужасное напряжение.
- Не плачь, мышонок... Давай я тебя поглажу – вот так, по головке нашей голенькой… Не сердись на них, они же глупые, сами не понимают, что творят.
- Ой! Страшные садистки! Анфиса уже не в первый раз такие безобразия устраивает. А вот о Диане я была лучшего мнения… Хочешь – мы заставим их голыми танцевать на столах?!
Варя прыснула от смеха, не переставая всхлипывать.
- Но сначала – разрисуем как туземок! Я как раз собиралась заняться бодиартом, у меня уже всё куплено! Краски, кисточки всякие! Хочешь порисовать на этих поганках? Мы будем их держать, а ты расписывать!
Представив, как она разрисовывает кисточкой голую Диану, Варя засмеялась сквозь слёзы.
- Варвара! А ты, я смотрю, и сама немножко садистка, правда?
Пальцы Глафиры тронули Варю за бока. Смех её тотчас перешёл в судорожный взвизг.
- Глафира! Не надо! – Жалобно простонала она.
- Да я легонечко совсем... Милая, ты так трогательно на это реагируешь, что просто нельзя удержаться! Так что где-то я их понимаю... Да и не каждый день видишь в своём доме таких хорошеньких девушек закованными в наручники. Как тут удержаться от соблазна учинить над ними что-нибудь коварное?
Пальцы Глафиры всё сильнее впивалась Варе в бока и всё энергичнее тискали рёбрышки. Варя тонула в собственном хихиканьи.
- Варенька, а это правда… Что ты к этим штучкам садомазохистским… чуть-чуть неровно дышишь? Да ты не бойся, я никому не скажу! Да и что такого? Это же нормально, сейчас многие этим увлекаются. А? Варечка? Признавайся…
- Пожалуйста! Пожалуйста! Я больше не могу! – Умоляла Варя, заходясь смехом.
- А если ножки? – Глафира пересела к по-прежнему связанным ногам Варвары, положила их себе на колени и провела пальцами по подошвам. – Любишь, когда ножки мучают? Щекочут, шлёпают, покалывают, спички подносят… Ой, нет! Спички сюда нельзя! Такие чувствительные ножки только щекотать можно! Ну и, конечно, целовать! И… м-м-м… лизать… Ай, вкуснятина! А кусать их можно? Нет! Такие вкусные ножки нельзя кусать! Можно слишком увлечься и причинить им какой-нибудь вред…
Глафира исследовала её ступни. Варя рыдала от смеха, с ужасом ощущая как поверх мучительного чувства щекотки на неё неудержимо накатывает волна возбуждения. Она чувствовала его и раньше, особенно, когда Диана щекотала ей пятки. Но тогда возбуждение не могло пробиться через инстинктивное чувство опасности, вызванное грубым насилием, которому она подвергалась. Тогда она была в руках хищниц. Сейчас, когда её так ласково, по-домашнему, щекотала Глафира, это было, пусть и мучительно, но не опасно. Спокойная уверенность Глафиры внушила и Варе веру в то, что всё будет хорошо, ничего плохого с ней теперь не сделают. К этому добавилось странное чувство, что она превратилась в приз, боевую добычу. Рыцарь в сияющих доспехах прогнал захвативших её подлых гоблинов и теперь пользуется своим правом делать с ней, что пожелает. При всей унизительности, в этом чувстве было что-то первобытно-будоражащее, заставляющее сладко трепетать какую-то глубоко запрятанную жилку. И, наконец, Глафира щекотала её ножки совсем иначе, чем Диана. Её пальцы не бегали как сумасшедшие. Они сводили с ума совсем по-другому – медленно, с медовой текучестью пальцы Глафиры скользили по вариным подошвам, заставляя её задыхаться от каждого миллиметра каждого перемещения. Тщательно, неторопливо, они нащупывали особенно чувствительные струнки на арфах вариных ног и принимались сладко-сладко поигрывать ими, доводя Варвару до умопомрачения. А когда Глафира пускала в ход язык и зубки, Варя готова была стонать от непереносимой смеси муки и наслаждения. Это и напугало её. Варя вдруг поняла, что ещё чуть-чуть – и она потеряется в этих чувствах, утратит последние остатки самоконтроля, превратится в эротическую игрушку, рабыню этой чужой для неё женщины. Варя с визгом вырвала ноги и попыталась поджать их под себя.
- Не надо… Не надо… – Без конца повторяла она.
- Не буду! Не буду! Варечка, солнышко, успокойся… Я не хотела! Давай, мы твои ножки развяжем… Не бойся, я осторожненько! Вот… Сейчас носочки наденем…
- Не надо!!! – Варя с визгом забилась в угол тахты.
- Прости-прости-прости! Варечка, я нечаянно! Ну, не плачь! – Глафира встала на колени у тахты и умоляюще сложила руки.
- Девочки-девочки-девочки!!! – Раздалось у входа в мансарду.
В помещение ворвалась Анфиса. Варя набрала полную грудь воздуха, готовясь оглушительно визжать.
- Наручники! Скорее! Они мне так нужны, так нужны! – Анфиса взлетела на тахту и бросилась к Варе, которая вжалась в стену спиной, не отрывая от Анфисы полных ужаса глаз. – Варя! Ну, пожалуйста! Отдай! Я всё, что хочешь тебе сделаю! Всё подарю! Ты что – плачешь? Да я совсем ненадолго их заберу! Вот на самую малюсенькую минуточку! А потом – что хочешь! Хочешь, к потолку тебя подвесим и снизу будем пятки щекотать? Пёрышками? У Глафиры есть, я знаю! Или приезжай завтра ко мне домой! Мы такое замутим – тебе всю жизнь сниться будет! У меня дома столько всяких штук, которые ты любишь! Только отдай мои наручники… Мне очень надо… – Канючила Анфиса.
До Вари, наконец, дошло, что щекотать её не собираются, а наоборот – хотят освободить. Она оторвалась от стены и, встав на колени, повернулась спиной к Анфисе. Ключ щёлкнул в замке и варины руки оказались на свободе.
- Ой, Варюш! Ты не представляешь, как меня выручила! Ты моя лучшая подружка! Не растраивайся – я быстро-быстро! А потом будем с тобой играть сколько хочешь! – Анфиса чмокнула Варю в щёчку и умчалась – стремительная и шумная как паровоз.
Глафира, облокотясь на тахту, подперев щёки ладошками, с умилением смотрела на Варю. Осторожно, не спуская с Глафиры глаз, Варя схватила носочки и, шмыгая носиком, принялась их надевать.
Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина!
Льюис Кэролл. Алиса в Стране Чудес.
Спускаясь на первый этаж, Варя неустанно повторяла про себя: «Это дурдом… Сумочка… Телефон… Такси… Это дурдом… Сумочка… Телефон… Такси…»
В гостинной было пусто, только Жорик, раскрыв рот, торчал перед телевизором.
- Дурдом. – Сказал он, когда Варя проходила мимо.
- Точно! – Ответила она.
Зато на улице было шумно и весело. Варя остановилась у окна. В свете мощных синих фонарей, освещавших ночной двор, разыгрывалась снежная битва. Почти все гости были там. Всюду летали снежки. Визг и смех носились над полем брани как ночные ведьмы над сталинградским котлом.
Внимание Вари привлекла фигурка Дианы в розовой курточке, с радостным визгом прыгающая по сугробам. Ах! Значит, пока Варя томилась в наручниках, изнывая в заботливых лапках Глафиры, эта дрянь даже не пыталась искать Анфису! Она тут же отправилась играть в снежки! Оставим на совести Вари эту странную логическую конструкцию. Варя – девушка, а у девушек – своя логика, нам, простым смертным, не всегда доступная. Возможно, Диана была и не самой главной вариной мучительницей. Но Анфиса – какой с неё спрос? С ней вообще лучше не связываться! Не успеешь высказать всё, что у тебя накипело, как опять очутишься где-нибудь в тёмном углу, со связанными руками, кляпом во рту и целой кучей других проблем. Нет – если вам нравятся проблемы этого рода, то милости просим, но Варя – не из таких! А Глафира… Глафира – это Глафира. Она вообще делает всё, что хочет, на правах хозяйки и главного спонсора. Кроме того, сердиться на Глафиру у Вари почему-то не получалось. Таким образом, Диана осталась единственным подходящим объектом для жаждущей мести Варвары. Можно заметить, что именно это проявление дианиного вероломства было самым малым, что Варя могла бы ей предъявить. Должно быть, оно просто стало последней каплей. Если бы Диана хотя бы попыталась найти ключ от наручников, в которых изнемогала Варя, быть может, ей и было бы даровано прощение. Но такое явное отсутствие раскаяния переполнило чашу вариного гнева!
- Я с ней что-нибудь сделаю! – Пробормотала она.
Разом забыв про сумочку, телефон и такси, она торопливо натянула сапожки, накинула курточку и бросилась на улицу. Гнев придал Варе меткости. Уже второй снежок, направленный её рукой, угодил подлой твари в лоб. Следующий съездил гадину по уху, сбив шапочку с её головы, а саму Диану – с сугроба. Варя приблизилась, торопливо скатывая следующий снаряд, который намеревалась беспощадно метать в упор. Увидев Варю, Диана ахнула и пустилась наутёк. Варя бросилась следом. Розовая курточка исчезла за углом дома. Варя не отставала. Куда она делась? Здесь никого нет. Дорожка между стеной и сугробами, какие-то пристройки… Варя шла, проверяя возможные укрытия. К сожалению, она не учла всего коварства врага...
Диана бросилась сзади, повалила Варю лицом в сугроб и навалилась сверху. Сбросить мерзкую наездницу Варе никак не удавалось – её руки, когда она попыталась на них опереться, по плечи провалились в снег, ноги были оплетены ногами Дианы. Варя беспомощно барахталась в сугробе словно увязшее в сгущённом молоке насекомое.
Подленько хихикая, Диана задрала на Варе курточку, оттянула свитер и принялась заталкивать под него комья снега. Варя взвизгнула и забилась изо всех сил. Всё напрасно! Стараясь напихать Варе под одежду больше ледяных подарочков, Диана забиралась руками всё глубже. Варина маечка совсем задралась и ледяные пальцы Дианы скользили прямо по вариным голым бокам. Варя захлёбывалась слезами от такого ужасного унижения, визжала от обжигающего холода на своей горячей коже и щекочащих прикосновений холодных пальцев.
- Я тебя убью! Ха-ха-ха-ха!!! Перестань! – Верещала Варя.
- Ай-ай-ай, как грубо! – Сказала Диана. – Если ты хотела меня разжалобить, то пока как-то не очень… Лучше скажи: «О, сжалься, моя Снежная Королева! Не превращай меня в сосульку! Я буду милой и послушной!» Ну… Давай… Я очень внимательно слушаю…
- Ну, вот! Одна ругань! Где тебя воспитывали? На какой-нибудь таёжной заимке? Тогда понятно, откуда ты такая закалённая. В школу, небось, за пятнадцать километров босиком бегала. По сугробам… Без лыж… Только с палками – беглых каторжников отгонять. А читать и считать тебя научили? Хотя откуда… У вас, наверное, только один предмет был – групповой инцест в суровых погодных условиях… Ну, хоть что-то… В жизни-то всё пригодится…
Ледяные пальцы добрались до тёплых подмышек и двор огласился чем-то, похожим на боевой визг летающих дикобразов Альфы Центавра. От невыносимой щекотки Варя вгрызлась в снег. Неожиданно раздался возмущённый писк и тяжесть чужого тела, вдавившего Варю в снег, исчезла. Варю взяли подмышки и поставили на ноги. Обращённая в бегство розовая курточка исчезла за углом. Перед Варей стояла Катенька.
* * *
- Варечка, не растраивайся! У нас здесь чудесная электросушилка для белья. Ты и плакать перестать не успеешь, как уже всё высохнет. Раздевайся.
Спустившись в подвал, пройдя через котельную, Варя, Катя и Глафира оказались в прачечной. Здесь было так тепло и уютно, что Варя сразу стала успокаиваться. Она ещё шмыгала носиком, но уже не рыдала в голос как маленькая девочка, потерявшая любимого клоуна в лабиринте канализационных тоннелей.
- Ой, мокрющая вся насквозь! Ужас какой-то! Ты, Варечка, не беспокойся. Я этой Дианке устрою. Она у меня теперь кандидатка на бодиарт номер один. Всё с себя снимай! А я сушилку включу…
Варя стянула свитер и опасливо покосилась на Катю. Когда-то они были лучшими подругами. С первого курса дружили. А потом… приключилось одно маленькое недоразумение. С полгода назад Катя ни с того, ни с сего призналась Варе в любви. Варя просто ушам своим не поверила! Что ей было делать? Она просто убежала. С тех пор дружба пошла на спад. Катя избегала смотреть Варе в глаза. Варя избегала Катю. Так всё и сошло на нет. Если бы Варя знала, что здесь будет Катя, она, может быть, вообще бы к Глафире не поехала. Но раз уж приехала… Что такого? Сказали друг дружке «привет» и отвернулись…
- Солнышко моё, ну что ты? – Глафира взяла варин свитер и стал пристраивать в сушилке. – Без лифчика, да? Ну и ладно! Нашла кого стесняться! Я тебя уверяю - под одеждой мы точно такие же, как ты. И видели всё, что ты прячешь, миллион раз. Давай, снимай, она мокрая вся!
Катя стояла у стены и делала вид, что не смотрит. От мокрой майки было так противно… Ну что такого в самом деле! В конце концов, это же катина проблема! Почему Варя должна из-за этого переживать? Варя стянула маечку, под которой действительно ничего не было, поймала скользнувший по ней взгляд и быстро повернулась к Кате спиной.
- Ну вот, - сказала Глафира, по своему истолковав варину стыдливость, - и незачем было стесняться! Прелестные маленькие грудки. Ты что – из-за размера переживаешь? Нашла из-за чего! Вот Илона наоборот плачется: за что её Бог наказал такими сисярами. Глупости это всё! Дело не в размерах совсем! А в красоте! Катенька, посмотри, какие у Вари грудки! – Глафира развернула Варю к Кате. – Ну, разве не прелесть?
Варя мигом стала пунцовой. Катя глубоко вздохнула и оперлась спиной о стену. Глафира провела ладошками по вариным грудкам, деловито пощекотала сосочки.
- Ах! Ну почему я не мужчина!
- Глафира! – Варя мягко освободилась и прикрыла грудь руками.
- Ну что Глафира? Что Глафира? – Варина маечка отправилась в сушилку вслед за свитерком. – Варечка! А брючки? Они тоже все мокрые. Немедленно снимай!
Варя растерянно смотрела то на Катю, то на Глафиру, не решаясь отвести рук от груди.
- Кажется, Варенька хочет, чтобы её раздели как принцессу. Ну, хорошо! Такая красивая девочка заслуживает, чтобы её носили на руках, одевали и раздевали. Нам не трудно – правда, Катенька? Не хочешь помочь Варе?
Варя бросила на Катю растерянный взгляд. Катя снова вздохнула и прикусила губу, не в силах оторваться от стены.
- Ну, хорошо. Всё я! – Глафира расстегнула брючки пребывающей в полном смятении Вари, стащила их вниз, заставила девушку переступить ногами и понесла добычу к сушилке. – Сейчас всё быстро высохнет… Варечка, садись пока на ту вон кушетку. Ой! Ещё носочки! Как я могла забыть?
- Они сухие. – Сказала Варя, усаживаясь.
- Неужели? Сейчас проверим… – Глафира опустилась на колени перед Варей и поймала её ножки. – Сухие?! Ай-ай-ай! Как не стыдно!
Хозяйка быстро освободила Варю от носочков и, не удержавшись, провела пальчиком по одной из подошв. Варя отдёрнула ножки и спрятала под кушетку.
- А теперь трусики!
- Они сухие! – Вскрикнула Варя, невольно опуская руки, чтобы прикрыть угрожаемый участок.
Катя вздохнула ещё глубже.
- Варенька! Тебя послушать, так у тебя всё сухое как вино тосканское! Ну-ка дай!
Глафира решительно отвела варины руки и положила ладошку ей между ног. Убирать руку она не торопилась, напротив – стала поигрывать там пальцами, очень хитренько на Варю поглядывая.
- Глафира… Не надо… – Прошептала Варя, не зная, куда деваться от смущения.
- Ну, хорошо… Предположим, наши трусики и правда сухие…
Глафира встала, подхватила носочки и отправилась искать им место среди сохнущей одежды. Варя снова взглянула на Катю. Та уже ничего не могла с собой сделать и смотрела на Варю, не отрываясь. В глазах её причудливо смешивались восторг и страдание. Варя невольно съёжилась под этим взглядом, жалея, что не может залезть под кушетку.
- Варечка! А что ты такая напряжённая? – Глафира присела рядом. – Ой! А давай, пока всё сохнет, мы сделаем тебе массаж! Это же специальная массажная кушетка! Она не просто так здесь стоит. И у меня уже давно не было случая попрактиковаться на ком-нибудь, кроме мужа… А это, во-первых, приедается. А во-вторых, массаж такого большого мужчины, как Евгений Аркадьевич, ужасно тяжёлый труд. С меня просто пот градом катится! Я чувствую себя гребцом на галерах! Я уверена, Варечка – после такого, ты покажешься мне мягким пушистым крольчонком. Ну, давай! Скорее ложись на животик! Мне прямо не терпится!
Варя поняла, что возражать бесполезно. К тому же, возможность улечься на животик избавляла её от необходимости всё время прикрывать голую грудь. Варя послушно улеглась, положила голову на руки и позволила Глафире мять и пощипывать свою спинку.
Рояль, если только он не летит по небу вместе с вращающимся стульчиком и сидящим на нём Моцартом, есть явление преходящее и не раздражающее ушей.
Анджей Сапковский. Золотой полдень.
Глафира оказалась изрядной мастерицей. Богатая практика с Евгением Аркадьевичем явно не прошла даром. В нежных и настойчивых глафириных ручках Варя очень скоро забыла о всех своих горестях и обидах, забыла о таращащейся из угла извращённой Катеньке и тихо покачивалась на волнах бездумного наслаждения. К сожалению, как всё хорошее, продолжалось это не долго.
Быстро покончив с официальной частью, Глафира перешла к произвольной программе. Её пальцы то соскальзывали Варе на рёбрышки, то вдруг наведывались подмышки, то принимались ощупывать талию, опасно приближаясь к границе трусиков, да что там – неоднократно и бессовестно её нарушая. Когда хихикающая Варя слишком сильно ворочалась, пытаясь прикрыть бока и поймать глафирины руки, те прекращали безобразничать и, вернувшись к спинке и плечикам, быстро успокаивали девушку. Но стоило Варе расслабиться и вновь погрузиться в сладкую дрёму, как всё начиналось сначала, причём перерывы между щекотливыми штурмами становились всё короче, а мнимая их случайность - всё более прозрачной.
- Уй-й-й! Щекотно! Ну, Глафира! – Пищала Варя, в очередной раз безуспешно пытаясь поймать порхающие по её бокам руки.
- Катенька! Можно попросить тебя об одной услуге? Мне немножко мешают варины ручки. Не могла бы ты их подержать?
Катя в очередной раз глубоко вздохнула и медленно, опасливо приблизилась к ложу вариных испытаний. Глафира оседлала задок своей подопечной, пресекая её попытки покинуть кушетку, и потёрла ручки.
- Ну, давай! Хватай её уже! Сейчас устроим сеанс э-э-э… щекотайского массажа. Или щекитайского? Варечка? Выбирай!
- Не надо щекотайского! – Взмолилась Варя.
- Хорошо. Значит - щекитайский. Тебе понравится.
Катя присела в изголовье, поймала варины руки и сложила их над её головой. Глафира прошлась пальцами по вариным бокам от подмышек до нижней границы талии. Варя взвизгнула, вырвала руки и прижала к бокам.
- Катенька! Если уж ты взялась за нашу принцессу, то держи её как следует! Она ведь только с виду такая хрупкая и беззащитная, что руки сами тянутся схватить, скрутить и помучить. А на самом деле – сильная, ловкая, хитрая. Я бы не стала тебя беспокоить, если бы одна могла с ней справится! Не связывать же её в самом деле! Или свяжем? Как ты думаешь, Катя?
- Не надо! Не связывайте! – Захныкала Варя.
- Ах, «не связывайте»? Тогда отдай ручки Катеньке и перестань вырываться! – Строго сказала Глафира. – Вот так. Умничка. Зачем сопротивляться?
Катя снова сложила варины руки у неё над головой и навалилась на них всем телом, заодно прижав грудью варину голову. Грудь вздымалась явно чаще, чем положено.
- Ну вот. Совсем другое дело. – Сказала Глафира. – Вытянули в струнку. Ах, какая она у нас красивая!
Глафира с обеих сторон упёрла в варины рёбрышки кончики указательных пальцев и завибрировала ими, словно намеревалась проникнуть внутрь грудной клетки и похитить варино сердце. Истязуемая хохотала и изворачивалась, но в этот раз её держали крепко.
- Варечка, не сердись… – Приговаривала Глафира. – Мне после массажа всегда хочется немножко пошалить. Я же старалась! Делала тебе приятно – разве нет? Должна же я получить какую-то награду! Вот и с Евгением Аркадьевичем я всегда так поступаю. С ним, правда, долго шалить не выходит. Он сам принимается шалить, да так, что и не остановишь! Перевернётся, сграбастает меня и шалит. Ох, Варечка, это настоящий монстр! Франкенштейн! Ростом под два метра! Ручища огромные, сильные! Одной лапищей руки мне держит, за головой – вот так, а другой везде щекочет. А я же голая! Так уж у нас заведено – массаж я ему голышом делать должна. Иначе озвереет – футбол смотреть пойдёт. И вот щекочет меня, щекочет, и тут, и там, и куда только не залезет! – Глафира демонстрировала супружеские зверства на варином теле. – Я извизжусь вся, а ему хоть бы хны! Битый час щекотать может! Я всё не понимала – как ему не надоедает? Теперь понимаю. Эта власть над чужим телом… так захватывает. Я вот тоже сейчас всё никак не нащекочусь. И только потом, всю меня измучив, начинает выполнять супружеский долг… А я к тому времени уж двадцать раз, как к этому готова, так что всё происходит очень бурно. Варечка, ты не бойся… Мы над тобой ничего такого выполнять не собираемся… Правда же, Катенька? Мы по-дружески тебя щекочем, а не с какими-нибудь там бисексуальными целями. Ой, Варя, а можно я ещё ножки тебе пощекочу? Они у тебя такие милые… Ну, пожалуйста… А то знаешь как я тебя здесь защекочу? Вот так! Вот так! Вот так! Уж лучше к ножкам меня пусти. Я нежненько-нежненько…
Глафира перебралась к вариным лодыжкам, навалилась на них, и к торчащим за краем кушетки ступням устремились уже знакомые им пытливые ручки. Подобно поголовью паучат, покинувших подземные переходы – порезвиться под пение птичек, подучиться паучьим премудростям – порассыпались по прелестным пяточкам, пьяным полчищем понеслись по приволью подошв прыткие пальчики. Как и в прошлый раз, Глафира была нетороплива и вдумчива, а Варя – смешлива и отзывчива. И как в прошлый раз, к щекотке скоро стали примешиваться иные, не столь невинные, чувства. Да что это за беда с вариными ногами?! Их и пощекотать толком не успели, а Варю уже донимают всякие нескромные мысли! Не ноги, а какой-то чёрный ход к вариной сексуальности! И в отличие от парадных дверей, никаких гвардейцев в медвежьих шапках возле этого хода не замечено. И нет на нём ни замочков, ни засовчиков. Потому что из-за чёртовой щекотки, Варя не может ни на чём сосредоточиться и совершенно не в состоянии контролировать свои чувства! И ничто не мешает злоумышленнику проникнуть прямиком на потайную кухонку, где булькает на тихом огне варина чувственность. Проникнуть и от души подбросить дровец.
Неровное дыхание изнемогающей от страсти Кати прямо над вариными ушами ситуацию, мягко говоря, не улучшало. Смех, которым заливалась Варвара, быть может, и не дотягивал до титула «гомерического», но «платоническим» он не был уж точно. Да и вообще, к почтенному пантеону античной мысли этот смех-сквозь-стоны относился также, как какой-нибудь прифронтовой лупанарий к собранию стоических философов. Хотя, стоические философы это… довольно стоические философы... Большинство из них из прифронтовых лупанариев вообще не вылезало. Так что, в каком-то, пусть и отдалённом смысле, смех Вари можно было назвать «античненьким».
В довершение вариных проблем с философией, Катя, уставшая от своей роли жаждущей у фонтана, принялась щекотать ей подмышки, заставляя Варю разбрасывать новые пригоршни смешливых монеток. Впрочем, подмышки были лишь плацдармами для подлых вылазок к вариным грудкам, отчасти доступным с обоих бочков. Подобные диверсии потерявшая всякий стыд Катенька производила всё чаще. Впрочем, коснувшись грудей, её руки отдёргивались как ошпаренные, и возвращались подмышки, где возобновляли безжалостную щекотку. «Уж тискала бы и тискала – чёрт с ней! – Думала Варя. – Зачем так мучить! А ещё говорила, что любит…»
- Ну, хорошо... – Сказала Глафира, поднимаясь. – Хорошенького понемножку... Побегу наверх, посмотрю, что там как. А вы, девочки, догоняйте. Варечка, возьми мой халатик – вон там. А то твои вещички ещё влажные… Ой! И приходите на второй этаж. У нас там что-то вроде турецкого кабинета – ковры, подушечки, кальянчик… Вам надо расслабиться, особенно – Варваре! Не задерживайтесь! Мы вас ждём. – Глафира выпорхнула из своей прачечной, оставив на кушетке смятенные души и отчаянно бьющиеся сердца.
* * *
Путаясь в длинном глафирином халате, Варя пробиралась через полутёмную гостиную, переступала через тела уснувших где попало людей. Вечеринка закончилась. Единственным источником света оставался телевизор, перед которым сидел несгибаемый Жорик. Показывали какой-то скучный боевик, всё было затянуто дымом, что-то горело, чей-то голос грозился кого-то отантитерроризировать… Как это может быть кому-то интересно? Варя сочувственно взглянула на бедного психа и стала подниматься по лестнице.
Катя молча следовала за ней, не решаясь сократить дистанцию. В последний раз, когда она попыталась это сделать – на лестнице из подвала, Варя обернулась и бросила на Катю такой испепеляюще-леденящий взгляд, что та едва не скатилась вниз. В тот миг Варе стало настолько её жалко, что она с большим трудом удержала в своих глазах нужный градус антарктизма. А куда деваться? Если дать волю чувствам, очень скоро жалеть придётся себя. Варя поднималась по лестнице и жалела Катю. Интересно, это лечится?
Ну и где этот их «дурацкий кабинет»? Укуриться в хлам – вот, что ей сейчас нужно, чтобы придти в себя от всего, что с ней сегодня произошло. А Глафира что-то говорила про «кальянчик»… Оказавшись на втором этаже, Варя открыла первую же дверь. Катя по-прежнему маячила за спиной. Нет. Ничего дурацкого. Обычная спальня. Обычный шкаф-купе. Обычный трельяж. Обычная кровать. Обычный идиот, прикованный к ней наручниками. Обычная шлюха верхом на идиоте.
- Здорово, бабы! – Пискнула Анфиса, ритмично подпрыгивая. – Варюш, тебя чо – опять щекотать ведут? Эх, жалко я занята!
По лицу Бореньки было видно, что свой запас гиперсексуальности он израсходовал на ближайшую пару лет. Но считаться с этим явно никто не собирался. Варя с непроницаемым лицом закрыла дверь и, оглядевшись, направилась к двери напротив.
- Ой! А вот и наши девушки! Заходите скорее! И дверь закройте. А то унюхают, набегут, весь интим испортят!
Огромный мохнатый ковёр, украшенный какими-то восточными орнаментами, занимал почти всю комнату. Глафира, в коротком халатике, босиком, стояла на коленях посреди этой прелести и сосредоточенно колдовала над кальяном. Напротив неё лениво развалились столь же легко одетые Илона и Карен.
- Там спят почти все. – Сказала Варя. – А кто не спит, тем не до нас.
Она зажмурилась от удовольствия, ступив босыми ножками на толстый, мягкий ковёр.
- Вай-да! Хорошая ночь! Как в горах. Отар спит, собак спит, никто не мешает. Хочешь – пей вино, хочешь – песни пой, хочешь – про жизнь думай.
- Ах, Карен! Какой же ты романтик! – Илона обвила чабана руками и провела язычком по его шее.
- Садитесь, девочки! Что стоите? У нас как раз готово всё…
Глафира взяла в рот мундштук и затянулась с видом дегустатора, снимающего пробу с нового купажа. Варя по-турецки уселась на ковёр. Катя, взглянув на неё, рядом садиться не решилась и устроилась на противоположном краю ковра. Глафира кивнула, очевидно, довольная качеством опробованного дыма, и протянула трубку кальяна Варе.
- Я ничего не пила... То есть только один малюсенький глоточек... Ну, может, два... Или три... Но ведь на бутылочке была бумажка с надписью "Выпей меня". Это никак не могло мне повредить! - Ну, буквально я прямо-таки слышу Дженис Джоплин.
Анджей Сапковский. Золотой полдень.
Дым был горько-сладковатым, с какими-то не поддающимися идентификации пряными привкусами. Варя передала мундштук Карену. Ей вдруг стало очень легко. Всё вокруг преобразилось, всё стало страшно интересным. Слабо освещённая настенными светильниками комната показалась ей полянкой в сказочном лесу, узоры на ковре зашевелились, словно превратившись в травы и цветы. Стены обернулись густыми зарослями, а квадрат на стене, созданный светом уличного фонаря, вдруг задвигался и превратился в стаю фиолетовых бабочек.
Переведя взгляд на кальян, Варя с удивлением обнаружила на его месте ярко-красный гриб. Гриб оказался червивый. Из дырочки в его стволе вытягивалась голубая змейка, с которой взасос целовался Карен. Насладившись змеиным поцелуем, он передал рептилию Илоне, блаженно зажмурился и вдруг окутался облаком дыма. Когда облако рассеялось, Варя не выдержала и захихикала, обнаружив, что уши Карена быстро вытягиваются вверх, приобретая отчётливо кроличью форму.
- Глафира… Что ты сюда намешала? – Спросила Варя.
- Немного того, немного сего… – Ответила Глафира, поправляя кокетливо сдвинутый набок цилиндр.
Илона передала змею Кате. Из-под её халатика выскользнул длинный мышиный хвост и забрался под халат Карена.
- Вах! Женщина! Хе-хе-хе! Перестань щекотать Карена! – Захихикал горец, всё более напоминавший кролика.
- Теперь ты расскажешь всё, что думаешь… – Садистски улыбнулась Илона.
- Про что Карен тебе расскажет, коварная жещина?! – Воскликнул ушастик. – Он ничего не знает!
- Прохвост… – Ласково шепнула Илона. Кончик её хвоста на миг показался в вырезе халата на груди Карена и тут же шмыгнул обратно.
Варя перевела взгляд на Катю. Чёрное платье бывшей подруги слилось с полутьмой и улыбающееся лицо с закрытыми глазами словно парило в воздухе. Варя поспешно отвернулась, тем более – настала её очередь целоваться со змейкой.
- Ох, Варенька… – Сказала Глафира, протянув ей змею. – Как ты у нас обросла… Просто какая-то вудсток-гёл! Это же не модно ещё с прошлого лета! Ты не думала постричься покороче?
- А мне всё равно, что немодно! – Варя лихо отбросила с лица тяжёлую гриву золотистых волос. – Зато красиво!
Она передала змею горному кролику и сладко потянулась. Небо над головой сияло, усыпанное звёздами.
- Чем… мандарин… похож… на другой мандарин? – Спросил вдруг Карен.
- Тем, что он мандарин? – Предположила Варя.
- Но он же… другой мандарин… совсем другой… – Карен растерянно переводил взгляд с одного лица на другое. Глаза его косили во все стороны разом.
- Но… ведь он всё равно мандарин… Разве нет? – Сказала Варя.
- Ты так думаешь?! – Изумлённо спросил Карен.
- Конечно! Я всегда говорю, что думаю! – Уверенно ответила Варя.
- А думаешь ли ты, что говоришь? – Подала голос Илона, отбирая у Карена змею.
- Да… Разве это не одно и тоже?
- Ну, ты скажешь! – Возразила Глафира. – Ты ещё скажи, что «сплю, с кем живу» и «живу, с кем сплю» – одно и тоже!
- Ты ещё скажи, что «Карен поимел, что имел» и «Карен имел, что поимел» – одно и тоже. – Добавил Карен, держась за голову от чрезмерной интеллектуальной нагрузки. – Вах! Как всё сложно!
- Вот поэтому всегда семь раз подумай, прежде чем говорить, что думаешь. – Сонно посоветовала Илона, передав змейку Кате и укладываясь на плечо Карена.
- Совсем другой мандарин… – Всхлипнул Карен, взял себя за кроличьи уши и стал вытирать ими слёзы, обильно текущие по лицу.
- Илона засыпает… – Сказала Глафира. – Надо что-то делать. А то все заснём. Так неинтересно.
- А мне спать не хочется. – Сказала Варя, пытаясь поймать одну из порхающих вокруг бабочек. Она чувствовала себя прекрасно. Ей хотелось побродить по этому дивному лесу, она попыталась встать, но, наступив на полу халата, плюхнулась обратно.
- Вот и хорошо. – Сказала Глафира. – Но всё равно надо чем-то заняться, на чём-то сосредоточиться, а то наши астральные тела сдует ветром реальности.
Варя представила, как над всеми присутствующими висят в воздухе прицепленные к воздушным шарам белые пижамы, и повалилась на ковёр от смеха – до того ей показалось это забавным.
- Ой! – Воскликнула Глафира. – А давайте готовить щекотливое!
- Щекотливое что? – Спросила Варя, всхлипывая от смеха.
- Ничего. – Ответила Глафира. – Просто – щекотливое. Ну, знаете – есть ведь шампанское, мороженное, жаркое… А мы будем готовить щекотливое. Хотите?
- Для чего готовить? – Сказала Варя, снова усаживаясь.
- Для себя, конечно! Приготовим и будем лакомиться…
- Мне нравится. – Сказала расхотевшая спать Илона.
- Мне тоже. – Сказала Варя, не замечая, что ступает на опасную почву.
- Хм… Для этого нужен кто-то… щекотливый… Очень щекотливый… Просто ужасно! – Глафира внимательно оглядела собравшихся.
- Вах! Карен самый щекотливый армян в мире! Бери меня! – Самоотверженно предложил овцевод.
- Врёт он всё. – Сказала Илона. – Я его всё это время щекотала и хоть бы хны! Только бормочет своё «другой, совсем другой мандарин» и всё. Карен никуда не годится!
- Как это Карен никуда не годится?! Карен и туда годится, и сюда годится! Годы у него молодые! Душа горячая! Сердце, печень – здоровые! – От негодования уши Карена встали торчком.
- А может, ты нам подойдёшь? – Глафира присмотрелась к Илоне. – Внешность у тебя довольно подходящая!
Илона вытащила хвостик из-под халата Карена и пощекотала свою пяточку.
- Нет… Совсем не щекотно… – Лицо её стало плаксивым. – Неужели ничего не получится?! Глафира! Может, хоть ты щекотки боишься?
Хвостик моментально вытянулся в сторону Глафиры и прошмыгнул в короткий рукав халатика. Глафира взвизгнула и зажала кончик хвоста у себя подмышкой. Он крутился и вертелся, Глафира дёргалась и хихикала, но хвостик не выпускала.
- Отдай мой хвост! – Закричала, наконец, Илона. – Так не честно!
- А щекотать гостеприимную хозяйку – честно? – Глафира освободила хвостик Илоны, который тотчас втянулся под халат. – А кроме того, это я придумала готовить щекотливое и должна быть шеф-поваром! Как вы без меня справитесь?
- И из кого тогда готовить? Из этих что ли? – Илона небрежно махнула хвостиком в сторону Вари. – Да они вообще ни на что не годятся!
- Это почему это?! – Возмущённо воскликнула Варя. – Ещё как годимся! Вот! Сама попробуй!
Варя вытянула ноги в сторону Илоны. Помедлив, скептически улыбаясь, Илона протянула хвостик к вариным ножкам и слегка пощекотала пяточку. Варя хихикнула и отдёрнула ноги.
- Ничего не притворяюсь! – Гневно возразила Варя. – Просто ты плохо щекочешь!
- Ах, так? Плохо щекочу? – Хвост Илоны стремительно вытянулся к Варе и обвился вокруг её ног как лиана. Кончик его скользнул под халат и страшно щекотно завертелся у Вари меж бёдер. Девушка завизжала и сложилась пополам, тщетно пытаясь поймать изворотливый хвостик руками.
- А может, и не притворяется… – Задумчиво сказала Илона. Хвост её так же стремительно исчез, втянувшись обратно под халат. – Ну, хорошо. Допустим, мы нашли кого-то, достаточно щекотливого. Что дальше?
- Ну… Дальше… – Сказала Глафира. – Нужно обеспечить постоянный доступ ко всем щекотливым местам этого кого-то. Чтобы их нельзя было спрятать или прикрыть. И всё. Получается готовое к употреблению щекотливое.
- И как это сделать? – Спросила Варя. – Как я вам обеспечу этот доступ? А если вы начнёте меня щекотать?
- Обязательно начнём! – Заверила Глафира. – Не беспокойся!
- Ты не о том беспокойся, когда начнём, – вставила Илона, – а о том, когда закончим.
- Но я же не смогу это вытерпеть! Я брыкаться буду! – Сообщила Варя.
- Да я же и говорю, – пояснила Глафира, – сначала – обеспечить, потом –пользоваться. Лучший вариант – подавать щекотливое вместе со столом, к которому оно привязано. Вся хитрость тут – правильно привязать, чтобы всё было доступно и ничего нельзя было спрятать.
- Вах! – Проснулся длинноухий. – Карен любит, когда всё доступно и ничего не спрятано! Только девушку надо сначала раздеть! Чтобы – красиво!
- Ну, конечно раздеть! А как ещё?! – Воскликнула Глафира.
- Карен, зайчик! Да я хоть сейчас для тебя разденусь! – Воскликнула Илона, распуская поясок. – Вот! Разве не красиво?
- Вах! Коварная женщина! Что ты делаешь с Кареном?! – Горец припал к открытой на всеобщее обозрение роскошной груди и принялся страстно её лобызать. – Карен слишком любит красоту! Карену всегда её мало! Карен хочет ещё!
- Ну, ладно-ладно… – Смилостивилась Илона, отмахиваясь от лезущих ей в лицо кроличьих ушей. – Чем бы Карен ни тешился, лишь бы не засыпал раньше времени…
- Что-то мне расхотелось быть… вашим щекотливым… – Сказала Варя. – Может, Катя согласится?
Все повернулись к Кате. Висящее в воздухе лицо стало испуганным и ещё более бледным.
- Какая-то она заторможенная… – Сказала Илона.
- Там, по-моему, вообще одна голова. – Добавил Карен.
Все обернулись обратно к Варе.
- Варя! – Строго сказала Глафира. – Ты наш единственный вариант. Иначе всё – прощай, астральные тела! И что мы без них будем делать? Рекламу на улицах раздавать? Ну, уж нет!
- А где мы возьмём стол? – Спросила Илона. – К этой скатерти-самобранке, – она тронула ковёр ногой, – не больно-то и привяжешь…
- Вот именно! – Сказал Карен. – А чем стол… похож на письменный стол?
- Так. Карен! Успокойся! – Строго сказала Илона. – Ты нас уже мандаринами своими достал!
- Ладно. Хватит с Карена столов и мандаринов! Карен хочет красоты! – Дехканин обратил на Варю такой горячий и масляный взгляд, что ей показалось, будто где-то пекут блины.
- А может, в ковёр её замотаем? Как в том фильме? – Предложила Илона.
- Вах! Зачем в ковёр? – Возмутился Карен. – В ковре ничего не видно, одни ноги торчат!
- Не надо меня в ковёр. – Эхом отозвалась Варя.
- А зачем вам остальное? Вам и ног хватит. А изнутри я её хвостом щекотать буду!
Илона резко выбросила хвост, кончик которого чиркнул Варю по пяточке. Варя поджала ножки и постаралась вся завернуться в огромный глафирин халат. Мир вокруг неё изменился. Заросли, окружившие полянку, медленно вращались вокруг, бабочек стало так много, что они заслонили звёзды, трава шевелилась, хватая Варю за ноги. Она хотела встать и убежать, но тело не слушалось.
- Молчи, женщина! Ничего не понимаешь! Ноги – это хорошо. Только мало! Не надо этих… ковров, паранжей… Красота принадлежит народу! Нельзя её прятать! Вот это что? – Карен указал на ствол поваленного дерева, лежащий на другом конце полянки.
- А… Это старый ковёр. – Ответила Глафира. – Когда этот купили, тот свернули, да так и оставили.
- Кати его сюда! Будет вместо стола. Всем будет хорошо. Девушке – удобно, Карену – видно.
- Карен! Какая ты умничка! – Воскликнула Глафира. – А мне и в голову не приходило! Ну, конечно! К тому ковру мы её замечательно привяжем!
- Не надо меня к ковру! – Пискнула Варя, отмахиваясь от назойливых бабочек.
Глафира быстро выкатила свёрнутый в трубу ковёр в центр комнаты, спугнув оказавшуюся на пути катину голову, которая взмыла вверх, чтобы плавно опуститься в углу.
- Ну, вот. Теперь можно заняться стряпнёй. Где там наше лакомство? Тащите его сюда!
Варя предпринимала тщетные попытки встать на ноги, но только ещё больше запутывалась в халате. Карен, шевеля длинными ушами, крался к ней с одной стороны. Его масляные глазки сделались совсем безумными. С другой стороны подбиралась Илона в распахнутом халате, покачивая грудью, способной нокаутировать во всех смыслах слова. У свёрнутого ковра рафинадно улыбалась Глафира в своём цилиндре из военно-полевого кабаре.
– Вон там, – сказал Кот и махнул правой лапой, – живет Болванщик. А там, – и он махнул левой, – Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме.
Льюис Кэролл. Алиса в Стране Чудес.
Слабо отбивающуюся Варю извлекли из халата как устрицу из раковины, подтащили к Глафире и уложили спинкой на свёрнутый в рулон ковёр.
- Чём связывать будем? – Хищно поинтересовалась Илона.
- А пояски на что? Карен, будь лапочкой, принеси илонин поясок и варин тоже. А ты не скатывайся, ясно! Илона, дорогая, сядь ей на ножки, чтобы не вихлялась…
Варе завели руки за голову, опустили вниз по обе стороны свёрнутого ковра и связали пояском, пропустив его под рулоном – так, что руки оказались почти сведены вместе. Карен настаивал на том, чтобы и ноги связать так же, под рулоном, но Глафира упёрлась, утверждая, что так ей будет сложно добраться до пяточек, а «варины пятки – это что-то волшебное!» В конце концов варины ножки связали вместе и притянули к рулону другим поясом. Глафира не пожалела для такого дела свой поясок и теперь порхала над Варей в таком же легкомыслено-гаремном виде, что и Илона.
- Щекотливое подаётся холодным, иногда украшается кубиками льда – есть у нас одно юное создание – очень любит щекотливое с ледком. В процессе употребления щекотливое нагревается и выделяет естественный маринад.
Просвещая таким образом присутствующих, Глафира присела на рулон у вариных ног и медленно провела ноготками по подошвам. Варя задохнулась. Глафира с той же садистской неторопливостью провела ноготками в другую сторону.
- Стол, к которому привязано щекотливое, – продолжила она, – сервируют пёрышками, кисточками и зубочистками. Впрочем, эти приборы носят по большей части эстетическое значение, либо используются для дегустации на начальной стадии пиршества – до тех пор, пока пирующим удаётся воздержаться от более традиционных методов. В дальнейшем щекотливое употребляют руками, иногда помогая себе языком.
Глафира прошлась языком по вариным пальчикам от мизинчика до мизинчика, не упустив ничего. Пальцы её разбрелись по подошвам, действуя каждый на своё усмотрение. Варя хихикала от щекотки и – не в силах ничего с собой поделать – постанывала от удовольствия. Про особые свойства вариных ножек мы уже рассказывали, а глафирин кальян настолько ослабил её способность к самоконтролю, что возбуждение захлестнуло Варю с первых же прикосновений к её ногам.
- Порой к щекотливому подают различные электротовары – зубные щётки, вибраторы и тому подобное, но это считается вульгарным. – Сообщила Глафира.
Полюбовавшись на то, как отчаянно изгибаются варины пальчики, она отправила свой язык в долгий обратный путь по ним. В этот раз её язык двигался ещё медленнее, подолгу играя с каждым пальчиком.
- Какой темперамент! – Воскликнула, глядя на Варю, Илона. – Милая! Я тебя недооценивала!
Она оседлала рулон у Вари над головой и запустила пальцы в беззащитные подмышки. Варя вскрикнула и залилась смехом.
- Щекотливое в сметане, щекотливое с лимонным соком, щекотливое в вишнёвом сиропе, щекотливое под взбитыми сливками – очень любопытные разновидности этого блюда. Их следует употреблять исключительно языком. Выделяемый лакомством сок делает вкус более пикантным. Но следует помнить о недопустимости всякого рода хлюпаний и причмокиваний – так вы можете оскорбить эстетический вкус окружающих!
Язык Глафиры Магелланом двинулся от носочков к пяточкам, лавируя меж снующими тут и там пальцами, как китобой, крадущийся к трибуне на пленарном заседании Гринписа, чтоб уж сказануть так сказануть.
- Не надо, не надо, не надо, не надо! – Тараторила Варя, пока её голос не срывался в очередную пропасть хохота.
Что-то коснулось её шеи сзади и заскользило вдоль спины. Это был мерзкий илонин хвост! Откуда он у неё вообще взялся?! Наверное, сладким злоупотребляет. А сахар-то весь генномодифицированный! Вот и выросло… Илоне-то по барабану, а каково окружающим! Хвост между тем добрался до самого низа вариной спинки. Ой-й-й-й-й-й!!! Варя так забилась от ужасной щекотки, что Илоне пришлось зажать её голову между колен.
- Не следует забывать и о мерах безопасности. – Продолжила Глафира свою лекцию, ненадолго оторвав язык от вариных ножек. – Хотя правильно приготовленному угощению довольно сложно причинить вам какой-нибудь вред, следует соблюдать осторожность, особенно когда ваши руки или язык приближаются к челюстям лакомства, во избежание опасных травм. Некоторые рекомендуют завязывать челюсти или заклеивать скотчем, однако в этом случае вы лишитесь удовольствия слышать восхитительный визг и смех, издаваемые блюдом в процессе употребления.
Карен, до того лишь наблюдавший за происходящим, благостно улыбаясь и шевеля ушами от удовольствия, присел сбоку и принялся месить пальцами варины рёбрышки с обоих боков. Хвост Илоны скользнул по вариным ягодицам и змеёй вынырнул между ног.
- Стоит добавить, что щекотливое является сильнейшим афродизиаком, что делает его прекрасным выбором для ужина, предваряющего ночь любви.
Глафира вернулась к вылизыванию вариных подошв. Хвост Илоны помедлил, обдумывая услышанное и бесстыдно нырнул Варе под трусики. Это было уже слишком! Как вообще такое можно вытерпеть?! Варя заливалась слезами от непрерывного хохота, билась и верещала как сумасшедшая, захлёбываясь в щекотке и иных страстях.
Не оставляя в покое варины рёбрышки, несносный кавказец полез языком ей в пупочек, при этом его длинные мохнатые уши то и дело касались сосков Варвары, превращая их в дополнительный источник веселья. Похоже, Карен тоже любил сладкое. Подлый хвост бесчинствовал у Вари под трусиками, чувствуя себя всё более раскрепощёно, хотя дальше, казалось, раскрепощаться было уже некуда. Если бы Варе не щекотали с таким усердием подмышки и бока, торнадо страсти давно унес бы её в страну изумрудных городов и остроконечных шапочек вместе со всеми трейлерами, за которые смогло бы уцепиться её сознание. А так – Варя чувствовала себя молекулой, которую тянут в разные стороны демоны Максвелла – из щекотливой части сосуда в сексуальную – и обратно.
Примечание автора. Демоны Максвелла - персонажи мысленного эксперимента Джеймса Максвелла, пропускающие в одну часть сообщающихся сосудов только горячие молекулы, а в другую - только холодные.
- А почему другая девушка грустная сидит как не на празднике? – Воскликнул сердобольный Карен, на миг отвлёкшись от вылизывания вариного животика. – Иди к нам! Девушка большая! Всем пощекотать хватит!
Катя неловко поднялась и медленно, словно в трансе, приблизилась к Варе.
- Вот тебе живот! – Карен, щедрая душа, встал, уступая Кате место. – Вот тебе грудь – маленькая, но красивая. Очень щекотливая! Смотри!
- На! Щекочи сколько захочешь. А Карен пойдёт – ляжки пощекочет. Карену много не надо. Вах! Какие мягкие ляжки! Какой необыкновенной формы! Горы молочной пены! Нет. Не горы. Предгорья. И не молочной, нет. Сливочной! Такая худенькая девушка, и такие мощные бёдра, что Карен плачет от счастья!
- Карен, да мы все плачем. – Поделилась своими чувствами Илона, роясь у Вари подмышками. – Это не девушка, а именины сердца!
- Это не именины сердца! Это именины всего! – Откликнулся Карен.
Катя устала пожирать взглядом обнажённое тело Вари – мокрое от пота и чужой слюны, бьющееся в щекотливых конвульсиях, дрожащее от возбуждения. Ну, почему всем можно, а ей нет?! Ей же больше всех хочется! Варя сама согласилась на эту странную игру. Вот и Катя немножко с ней поиграет. Она только дотронется. Совсем чуть-чуть. Когда ещё у неё будет такая возможность? Наверное, больше никогда…
Катя бросилась на Варю как голодная акула на номинантку «Оскара», перебравшую ананасового сока + stolichnaya vodka, и свалившуюся за борт океанского лайнера. Катины пальцы впились в варины рёбрышки и принялись тискать их с такой страстью, что и без того хохочущая Варя просто взвыла от дикой щекотки. Рот Кати жадно хватал то одну, то другую грудку, не в силах выбрать, какая из них слаще.
Глафира царапала и кусала варины ножки, Карен нежно ощупывал бёдрышки, хвост Илоны неистовствовал в трусах как рота пьяных гинекологов, Катя вымещала на груди и рёбрышках все муки своего исстрадавшегося сердца, Илона терпеливо окапывалась подмышками, её длинные волосы щекотали Варе шею и лицо. Варвара хохотала как ведьма на шабаше, визжала как манчестерская ткачиха на концерте Моррисси, скулила как актриса «Мосфильма» на дубляже «Империи чувств»... Жаль, что никто за пределами комнаты не слышал этого концерта. А кстати, почему? Давно уже все должны были проснуться и сбежаться... А, может, комната звукоизолированная? Точно! Звукоизолированная, как я не знаю! С какой стати только – непонятно... Ну и ладно. Я – автор, что хочу, то и делаю. Сказал – звукоизолированная, значит так и есть. Это не английский детектив. Это порнуха. Здесь всё можно.
Катины руки переползли Варе на грудь, рот поднялся выше и присосался к шее. Илона чуть подвинулась, освобождая ей место. Великая сила – женская солидарность. Бёдра Илоны были залиты тушью. Личико Вари выглядело ещё готичнее.
- Вах! Какая красивая и мягкая девушка... Карен мечтает познакомиться с ней поближе...
Руки Карена приблизились к вариным трусикам... Оттуда немедленно выскочил хвост Илоны и щёлкнул его по пальцам.
- Эй! Спокойно, мечтатель! – Прикрикнула Илона. – Ты нужен нам весь! Девушка сегодня обойдётся без тебя! У неё вон – подружка есть. Видишь, как она на тебя смотрит? Сейчас кинется и загрызёт!
Катя оставила в покое Варины грудки и с ненавистью смотрела на Карена.
- Вай-да! Какая сердитая другая девушка! Не грызи Карена, прошу тебя! Карен эту девушку больше пальцем не тронет! Видишь? Карен уже в другой конец комнаты ползёт, сидит там – тихий, скромный, на девушку твою даже не смотрит! Бери её, вези в Европу! Женись на ней! Там уже можно! Детишек заведёте, одного – негритёнка, другого – э-э-э... ещё одного негритёнка! Хорошо! По-европейски! Главное – любите друг друга – и будет вам счастье!
- Карен... – Воскликнула Глафира, оторвавшись от вариных пяток. – Я даже прослезилась... Ты сегодня в ударе!
- Вах! Карен всегда в ударе! Иди к нему – и убедишься сама!
Не вставая с колен, Глафира на четвереньках стремительно преодолела расстояние, отделявшее её от развалившегося на прежнем месте у кальяна Карена, и с видом маленькой девочки, разворачивающей новогодний подарок, распахнула полы его халата.
- Ой! Ой! Ещё одна вкусняшка! – Воскликнула Глафира, прежде чем её голова утонула в складках богато орнаментированной материи.
- Вай-да… Карену хорошо. – Прошептал сын Востока, шевеля ушами.
- Эй! А мне?! – Закричала Илона, поднимаясь с рулона.
- Обойдёшься. – Невнятно донеслось из-под халата.
- Вах! Женщина! Иди к Карену! У него для тебя остались руки, рот, нос... уши… и тысяча вещей, которые он хочет с тобой сделать!
- Прям тысяча?! – Недоверчиво спросила Илона, опускаясь на колени подле Карена и обвивая его руками. – Давай тогда начнём с тысяча первой!
Варя, которую оставили, наконец, в покое, дышала как кубинская диссидентка, впервые ступившая на Землю Свободы после марафонского заплыва Санта-Клара – Ки-Уэст. Там вообще-то километров двести, но не отчёт же в ЦРУ составляю. Чего только не ляпнешь ради красного словца…
Кто-то осторожно освободил Варе ноги. Катя перебралась выше вдоль вариного тела, провела ладонями по груди, животу... Катя никак не могла решить, стоит ли развязывать руки бывшей подружке – вдруг она убежит! Варя, уверенная, что сейчас её снова будут щекотать, поджала ножки и так жалобно зашмыгала носиком, что Катино сердце не выдержало – она отвязала Варю от рулона, уложила рядом, на ковре и стала нежно поглаживать тут и там. Варя не убегала. Катя прилегла рядом и осторожно поцеловала подружку в плечо. Варя, остро нуждавшаяся в том, чтобы её немедленно утешили и успокоили, обняла Катю и уткнулась ей лицом в грудь. Она подозревала, что утешениями дело может не ограничиться, но почему-то это её не пугало. Лишь бы утешили, а там всё равно!
Некоторое время Катя тихо млела от близости прижавшегося к ней любимого существа. Но человек – скотинка неуёмная. Даже оказавшись на седьмом небе, он очень скоро приступает к поискам лестниц, ведущих вверх. Катя нежно, но настойчиво оторвала Варю от своей груди, провела губами по её лицу, нащупала губы и жадно к ним припала. Катина рука скользнула по вариному животу и решительно стащила с неё трусики. Варя почувствовала, как её наполняет сладкая истома.
- Поможешь мне снять платье? – Прошептала Катя.
Опустим завесу скромности над произошедшим дальше. Тем из читателей, кто пожелает проникнуть сквозь данную завесу, рекомендую, отключив безопасный поиск, набрать в гугле «hot lesbian porno» и сполна насладиться открывшимся великолепием.
* * *
Варя тихо ойкнула, едва не ступив голой ногой на использованный презерватив. Неподалёку валялся ещё один… И ещё… Пересчитав эти свидетельства подвигов страсти, Варя ойкнула снова – в этот раз мысленно.
Приглушённый свет настенных светильников напрочь перебивался бьющим в окно утренним солнцем. Перед Варей, на пути к дверям, помещался спящий сюрреалистический коктейль из э-э-э… кажется, всё-таки трёх порядком перепутавшихся тел – смугло-волосатого Карена, золотисто-загорелой Глафиры и молочно-белой Илоны. Варя накинула на себя лежавший неподалёку халат. Осторожно ступая меж раскинувшихся ног и рук, миновала сексуальные джунгли. Тихо скользнула в коридор…
Она стояла на галерее, оглядывая простёршееся внизу сонное царство. В голове было на удивление ясно – по крайней мере, пока. В памяти, одна за другой, всплывали картины прошедшей ночи. Как ни странно, никакого шока Варя не испытывала. Должно быть, она и в самом деле аморальное существо, как её не раз уверяли с самого детства. Как там сказал вчера этот потешный кавказец? "Жизнь коротка. А надо успеть всё попробовать! Чтобы не больно лежать под могильной плитой..." Если так смотреть на мир, то за прошедшую ночь уж точно больно не будет.
Варя обернулась. В коридоре, испуганно глядя на неё, стояла Катя. В одних трусиках. Всё ясно. Проснулась – Вари нет – и в панику. Решила, что никогда больше её не увидит. Чума и скарлатина... Что Варе с ней делать? У неё же, у Катьки, мозг теперь окончательно свихнётся! Мамочки... Как жалобно смотрит... Ну и ладно! Ну и сама виновата! Она же Варю практически изнасиловала! Ну, хорошо – не изнасиловала… Всё равно – подло воспользовалась! Вот за это Варя ей сердце и разобьёт! Когда-нибудь потом. Варя подошла к Катеньке, сладко улыбнулась и легонько укусила за плечо.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 23
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме